— Я, пожалуй, оставлю вас одних, девушки, не буду мешать. Мне просто хотелось навестить моего любимого пациента, — и прежде, чем Дженни успела что-то сказать, он повернулся и вышел.
— Бедный Макс, — вздохнула Саванна. — Сколько ему пришлось пережить с тех самых пор, как… — она замолчала, увидев, что Мэри смущенно опустила глаза.
Макс был на кухне с Ханной, когда заметил Мэри, проходившую мимо дверей, и остановил ее.
— Мэри, вы не могли бы побыть здесь с Ханной некоторое время? Мне нужно поговорить с Баком.
Мэри помедлила, но, увидев, что Ханна за спиной Макса энергично кивает головой, согласилась, и Макс вышел.
На подходе к дому Бака Макс замедлил шаг. Прошло больше двадцати пяти лет с тех пор, как он поднимался по этим ступеням. Сейчас ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы подойти к лестнице. Как, впрочем, и в тот раз, двадцать пять лет назад.
Он громко постучал в дверь, внутренне собрался, чтобы чувствовать себя уверенным, хотя на душе скребли кошки. Что он скажет этому человеку, который зачал Шейна? То, что он спал с Кристиной, уже не отзывалось болью в его сердце. Но теперь, когда Шейн знал правду, надо было что-то сделать, чтобы сбросить тяжелое бремя лжи, которое давило на них все эти долгие годы.
Бак открыл дверь и отступил назад, кивнув Максу, чтобы тот входил, и Макс вошел, немного бравируя. Наверное, впервые в жизни он радовался, что выше ростом и моложе Бака, что хоть в этом превосходит его.
— Нам надо поговорить, — сказал Макс, стоя вплотную к Баку и глядя на него сверху вниз.
— Да, — ответил Бак, не моргнув глазом. Он жестом пригласил его сесть на протертый диван перед закопченным камином.
Макс, помедлив, сел на стул рядом с диваном.
Бак выдвинул из-под обеденного столика новый, еще покрытый полиэтиленом стул, и уселся на него, сложив руки на коленях, молча ожидая, что скажет Макс. Его молчание укололо Макса, но он вспомнил, что сам был инициатором встречи, поэтому и начинать ему.
— Я слышал, Мэри сказала девушкам, что вы хотите пожениться. Прими мои поздравления.
— Спасибо. — Бак смотрел на него прямо, не моргая.
Макс разглядывал угасающий огонь в камине, надув щеки.
— Она говорила, вы собираетесь вернуться в резервацию…
— Все правильно.
Макс готов был взорваться. Эти его руки, неподвижно лежащие на коленях… Как может Бак быть так спокоен? Макс покачал головой, тяжело вздохнул. Зачем он вообще приперся сюда, какого черта? Что выяснять! И так все ясно!
Наконец после долгой, томительной паузы Бак заговорил, медленно подбирая слова:
— Он твой сын… не мой. Я навсегда останусь для него тем, кто рассказывал ему о лошадях. — Он помолчал немного, затем снова заговорил, еле слышно: — А тебя он всегда будет называть отцом. Так и должно быть.