В тот день я в первый раз пошел в школу.
Осенним утром меня одели по-праздничному, и дед повел меня учиться. По дороге, под самой Михаиличевой горой, нас догнал голенастый парнишка со школьной сумкой, подпрыгивающей за спиной, на бегу бросил нам «доброе утро» и зарысил в гору, но дед окликнул его:
— Эгей, Николица, постой-ка!
Тот остановился, точно его дернули за удила на полном скаку, повернулся на одной ноге и с любопытством уставился сначала на деда, а потом на меня.
— Слушай, Ниджо-душа, присмотри-ка за моим внуком. Видишь, несмышленыш еще совсем. Ходи вместе с ним в школу и домой приводи, чтобы на него чья-нибудь собака не кинулась или корова не забодала. Как, брат, согласен?
— А чего же, согласен, — добродушно отозвался нескладный, одетый кое-как подросток и с интересом оглядел меня с головы до пят. Видно, белобрысый первоклассник в красной шапочке, какие носят в Лике, и новеньких опанках показался Ниджо чересчур нарядным, так как у него вырвалось восклицание:
— Ишь ты какой — все равно как бусинка!
— Вот-вот, ладная дедова бусинка, дедушкин ученичок! — с гордостью подтвердил старик и, обнимая меня, посоветовал:
— А ты, душа, знай держись этого паренька. Не отходи от него всю дорогу.
Как бы приняв меня под свою опеку, Никола сдвинул мою личанскую шапочку на правое ухо и критически оглядел меня.
— Так вот и носи, как парню положено!
— Ни дать ни взять парень, — согласился дед, а я сам, чувствуя, как шапка щекочет мне ухо, возомнил, что другого такого молодца не сыщешь во всей округе и не встретишь ни на одном приходском празднике. Даже на таком, где без жандармов не обходится. Шапка набекрень, эгей!
Но, конечно, только дед ушел, а я остался в классе, все мое молодечество как рукой сняло. Я едва дождался перемены и поторопился выйти во двор, чтобы там, словно и в самом деле потерянная дедова бусинка, приткнуться к моему новому знакомцу Николе, ученику второго класса.
— Карандаш-то чинить умеешь? — выспрашивал мой покровитель.
— Умею, Бея меня научила.
— А штаны развязать и обратно завязать можешь?
— Могу.
— Ну, молодец. А если тебя кто ударит, ты мне только скажи, я ему так наподдам…
По дороге домой Никола предложил:
— Скинь-ка опанки да положи в сумку, босиком лучше ходить.
Я с радостью последовал его совету, а он, помогая мне засовывать обувь в сумку, серьезно, как взрослый, сказал:
— Опанки на зиму прибереги.
Благодаря своей опекунской роли Никола очень быстро прижился у нас. Глядя, как он стремительно меряет двор своими длинными ногами, мой дядя дивился:
— И как только этот Бурсач не поломает свои ходули?!