Ребята, дорогие мои, давайте же! Я уже все понял — целовались в парадной, боитесь, что влетит от родителей. Это я думаю про себя и чувствую, как у меня от волнения начинают трястись колени.
— Ну, мы только не хотим, чтобы они знали, то есть родители.
И тогда я не выдерживаю и говорю вслух.
— О том, что вы целовались, я никому не расскажу, даю слово. Дальше.
Теперь уже говорит Люда:
— В общем, они вошли, а мы стояли в углу, у нас там темный угол, совершенно темный, и когда входишь в подъезд и идешь к лифту или поднимаешься по лестнице, то ни за что не увидишь, кто там в углу.
Я спряталась за Толю, а сама подсматривала — вдруг там мои родители? Но это были двое мужчин. И они позвонили в квартиру Лагиных.
— Откуда ты знаешь, что они позвонили именно в эту квартиру?
— У нас на первом и втором этаже квартир нет, потому что все занимает «Тысяча мелочей». Они прошли два пролета и остановились. Лагинская квартира напротив нашей.
Люда Корабельникова теперь отвечает на мои вопросы четко и однозначно. Я записываю ее показания крупными буквами, очень спешу.
— Время помнишь?
— Да, я знаю точно — когда они вошли, было пятнадцать минут первого.
— Ты что, смотрела на часы?
— Да, когда им открыли дверь, я сразу же посмотрела на часы. Мы постояли еще пятнадцать минут. Мне велят в 12 часов быть дома. Родителей не было дома, и я боялась, что они вот-вот придут.
— Ты мне можешь описать, как они выглядели?
— Как? Обыкновенно… Я их не очень хорошо разглядела, но. Лучше вы мне задавайте вопросы…
Молодец, Людочка.
— Возраст?
— Один не очень молодой, вот как вы, примерно лет 26–28…
Вот так грустно: с точки зрения 17-летней девочки я уже старый.
— А второй моложе, лет 22, может, меньше.
— Рост?
— Который постарше — высокий. А молодой — среднего роста.
— Цвет волос?
— Цвет? Вы знаете, у них не было цвета. То есть это очень странно, они были… нет, не лысые, а… нет, не бритые… То есть да — бритые, но уже недели две назад. И они оба были серые… лица, руки серые… Цвет глаз не видела. У того, кто постарше, голова круглая. А молодой, по-моему, очень красивый… Одеты? В джинсы, фирменные. И кожаные куртки. Цвет не помню — темные. В руках ничего не было. Ах нет, было, было! Знаете, у молодого в руке был зонтик…
— Зонтик?! Разве тогда шел дождь?
— Да. Как раз начался очень сильный дождь. Зонтик — знаете, такой импортный — в кожаном футляре, складной. По-моему, черного цвета? Обувь? Не знаю, не помню. Кажется, на одном были тяжелые ботинки. Нет, они ничего не говорили. Ни между собой, ни с тем, кто был в квартире. Им сразу открыли дверь — и все.