— У артиллеристов всего два грузовика, и на тех нет бензина, пушки приходится разворачивать вручную.
— Это артиллеристы тебе рассказали? — недоверчиво спросил Зафар.
— Мне и фашисты ничего не рассказывают, только я по ночам слышу с их стороны автоматные очереди. А у наших бойцов только винтовки Мосина, и те без боекомплекта.
Все молчали. В наступившей паузе Глеб спросил у Зафара:
— Напомни-ка, что говорил твой приятель Эдик насчет денег и хаты.
— Он не Эдик, Элик его зовут. И он не дурак.
— Это хорошо, что не дурак. Ну!
— «Денег нет, хаты нет, кругом шашнадцать!» — повторил Зафар.
— Вот именно! Кругом шашнадцать! — мрачно повторил Глеб, — прошлую ночь с той стороны было слышно, как подтягивается тяжелая техника, а у нас на сегодня за ударную силу только кавалерия.
— Лучшие танки производятся в Советском Союзе. И прямо с конвейера своим ходом идут на фронт! Я сам читал в «Вестнике фронта», — возмутился Зафар.
— А где они? — в поисках танков Глеб, вытянувшись во весь рост, огляделся по сторонам. — Не видно танков.
— Извини меня, Глеб, но сегодня тебя понесло не в ту степь, совсем не в ту! Скажу откровенно, я с тобой не согласен! — сказал Зафар.
— В чем не согласен? — удивился Глеб.
— Извини, во всем не согласен, — внушительным тоном отчеканил Зафар. — Сеймур, ты идешь?
— Нет.
— Ты иди. Мы с Сеймуром еще побеседуем. — сказал Глеб, чем окончательно испортил настроение Зафару.
— Уже и в своем окопе нет покоя, — ни к кому не обращаясь, недовольно пробормотал Зафар, направляясь в сторону землянки.
Оставшись наедине с Сеймуром, Глеб поделился с ним результатами своих наблюдений. По мнению Глеба, в руководство армии проникла группа диверсантов, которая, безнаказанно орудуя, со знанием дела лишила боеспособности части, которым предстоит защищать от наступления фашистов этот участок фронта. Обо всем этом Глеб собирался подробно сообщить в письме товарищу Сталину. Он был очень взволнован, у него горели глаза, но мысли свои он излагал четко и понятно.
— Ты думаешь, письмо до него дойдет? — спросил Сеймур.
— До Верховного главнокомандующего. Не сомневайся, письмо, посланное полевой почтой, товарищу Сталину передадут. Подпишутся еще несколько офицеров, я с ними договорился. Ты подпишешь?
— Да, — сказал Сеймур. — Где письмо?
— Иду писать, к утру будет готово. Завтра, наверное, почта появится.
— А тебе известны имена диверсантов? Хотя бы одного?
— Нет. Но я знаю, что они есть. Ты разве не видишь, что они здесь творят? Стольких уже разоблачили и расстреляли, предателей генералов и полковников, а они все никак не уймутся. Мы же с тобой вместе подробно обо всем читали!