Подстегнутые версией Гудкова офицеры наконец вышли на верный путь и теперь легко строили догадки и выдавали версии. Все становилось на свои места.
– Но как мы их достанем? – задал вопрос Сименко. – Аппарат уничтожен. Воспроизвести его пока невозможно.
– Мы будем работать над этим вопросом, – заверил Гудков. – Тем более нам обещали достать оставшуюся в бюро Боллера документацию.
– Это так, – подтвердил Каверин. – Если наши люди смогут…
Трофимов вдруг встал, посмотрел на начальника управления.
– Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться к товарищу генерал-лейтенанту?
Начальник ГРУ махнул рукой.
– Без церемоний.
Трофимов посмотрел на Раскотина.
– С вашего разрешения, я немедленно допрошу Нармахача. Он может знать, существует ли еще одна машина. И потом, я так понимаю, кто-то из группы Боллера сейчас на Земле. Надо найти его. Вдруг он сможет воспроизвести аппарат или помочь нашим ученым?
– Действуй, – кивнул генерал. – И держи нас в курсе дела. Как только появится результат, докладывай.
– Валяй, – добавил генерал-полковник, видя, что Трофимов хочет просить у него разрешения уйти. – Вдруг да раскрутишь этот клубок до конца!
Полковник, попрощавшись, покинул кабинет и быстрым шагом пошел к лифту. В его голове созревал план допроса Нармахача. Хитрый делец должен выложить все. Теперь есть, чем его прижать…
Даниэля Нармахача держали в специальном изоляторе КГБ. Допросы проводили тоже здесь. Как и положено по законодательству, на них присутствовал адвокат Нармахача, светило юриспруденции с мировым именем. Он грамотно и ловко выискивал прорехи и ошибки следствия, выводил подопечного из-под удара, отрабатывая гонорар на двести процентов. Но сильно помочь клиенту не мог. Слишком большая доказательная база собрана, слишком много законов России и ООН нарушил Нармахач.
И все же адвокат и его подопечный чувствовали себя хорошо. Выращивание клонов – не та статья, по которой полагается серьезное наказание. Впрочем, Нармахач хотел избежать и его.
Трофимов приехал в изолятор в тот момент, когда Нармахача допрашивал следователь. Он, обвиняемый и адвокат сидели в просторной комнате, оборудованной системой записи и контроля. Каждый занимал удобное кресло, на столе были соки, напитки. Разговор шел на русском, который Нармахач прекрасно знал.
Трофимов по монитору несколько минут наблюдал за этой идиллией, потом повернулся к помощнику следователя, сидевшему в мониторной.
– Прервите допрос. Уберите следователя и адвоката. Мне нужно пять-шесть минут для разговора с Нармахачем.
– Но как? – развел руками помощник следователя. – Они недавно начали.