Но щиты-барьеры пробила не нормандская тяжелая кавалерия, а случайная стрела. Крик отчаяния пронесся по шеренгам англичан, когда король Гарольд пал у своего знамени.
Люди бросались рядом с ним на колени, в неистовстве призывая его подняться, но короля уже никто не мог оживить — смерть наступила мгновенно. Прилетевшая из сумерек чья-то меткая стрела, войдя в глаз, вонзилась потом прямо в мозг. Воины подняли его, не желая верить в случившееся: их кумира больше не существовало. Они вытащили стрелу и попытались остановить сочащуюся кровь, похлопали по рукам, все еще надеясь, что лежащий подаст признаки жизни, заговорит. И все это под градом продолжавших падать стрел.
— Он мертв. — Хускарл уронил безжизненную руку короля. — Мертв, а битва проиграна!
— Нет, нет! — Эль Виг, дядя эрла, обнял тело племянника. — Только не сейчас, когда все уже скоро должно кончиться! Гарольд, говори! Говори же, я приказываю тебе! Не для того ты прожил этот день, чтобы так умереть! Неужели все было напрасно? О, горе, горе! — Он перестал обнимать Гарольда и встал с колен. — Все кончено! Король, ради которого мы сражались и умирали, сам лежит мертвый, и нам не на что надеяться, только на бегство! Что нам теперь защищать? Нечего, потому что Гарольд убит! — Он пошатнулся, потому что сам был тяжело ранен, и упал бы, не подхвати его оказавшийся рядом тан.
Ниже по склону нормандцы увидели, как стоящие над ними шеренги дрогнули. Лучники отступили, и начался последний штурм. Вильгельм Мулен ла Марш, выкрикивая свой боевой клич, повел отряд рыцарей прямо на саксонские щиты и ударил по ним с такой яростью, что проделал в шеренгах брешь прямо до все еще стоящих знамен.
Англичане начали разбегаться с вершины холма. Лорд Мулен рубанул по древкам, и хоругви были повержены — торжествующий рев разнесся со стороны нормандцев. Золотое знамя Гарольда плавало в луже крови и грязи, а двое рыцарей, будто опьяненных собственной свирепостью, не менее яростной, чем у их лорда, рубили тело эрла.
Остатки саксонского войска отходили к северу, в сторону густого леса, лежащего прямо за холмом. С этой стороны склон был отвесным и кончался выкопанным у подножия рвом. Таны скользили вниз по крутизне, а преследующие их отряды нормандцев, наткнувшись на этот крутой откос, остановились, потому что в сумерках не было видно, что лежит впереди. Предательский ров не давал пройти коням, и жеребцы и всадники кувырком летели на дно, а там саксы, развернувшись в самый последний момент, убивали их в коротком отчаянном бою. И прежде чем к нормандцам подоспело подкрепление, они ускользнули в темноту и их поглотил лес.