Рыцари поклонились, но еще не успели поднять носилки, как в шатер вошел еще один человек и встал, дико озираясь вокруг.
Все молчали в удивлении. Вошедший оказался женщиной, высокой и стройной, со скорбным лицом, прекрасным даже в горе. Под капюшоном ее длинного, до пят, плаща длинные золотистые волосы растрепались, но было понятно, что она не из простых. Ее белую шею обвивали драгоценные ожерелья, на руках сверкали браслеты.
Позади нее стояли два монаха, Озгуд Кноппе и Эльфрик Учитель, оба взволнованные. Женщина отвела с лица волосы, обводя взглядом присутствующих. Вид у нее был совершенно безумный, руки все время подергивались, рот приоткрылся.
Когда ее взгляд упал на закутанное в королевский пурпур тело на носилках, она ринулась к нему с криком, полным боли и отчаяния, упав на колени и стянув с лица убитого покрывало.
Невыносимо было смотреть, как несчастная гладит мертвые щеки, невыносимо слышать, как она шепчет что-то на ухо мертвецу, которому никогда не суждено больше услышать обращенных к нему слов. Нормандцы стояли изумленные, первым гнетущую тишину нарушил Вильгельм:
— Скажи, кто ты, женщина? — Голос повелевал ответить.
Услышав вопрос, она подняла голову и посмотрела на герцога. Женщина заговорила по-саксонски.
— Она спрашивает, кто из нас Нормандец, потому что не видит никого, похожего на принца, — перевел Вильгельм Мале.
— Скажи ей, что Нормандец — это я, — ответил герцог, — и спроси, чья она жена или сестра и чего хочет.
Женщина молча выслушала Мале, но когда тот закончил говорить, она поднялась и подошла к Вильгельму. Слова хоть и не были понятны, но произносились страстно.
Вильгельм взглянул на переводчика. Мале, с удивлением выслушав сказанное дамой, объяснил:
— Ваша милость, это не кто иной, как Эдита, прозванная Лебединой Шейкой, возлюбленная Гарольда. Она искала его тело, чтобы перенести в аббатство Уолтхем для христианского погребения, и сейчас умоляет вас о милости: вверить убитого ее заботам.
— Ну и ну! Возлюбленная Гарольда! Скажи ей, что я сам позабочусь, чтобы эрла предали земле с почестями, — ответил Вильгельм.
Услышав эти слова, женщина неистово завопила, как смертельно раненный человек, упала на колени и стала срывать с шеи и рук драгоценности, протягивая их герцогу.
— Она предлагает золото, ваша милость, королевский выкуп, — перевел Мале, тронутый ее горем.
— Господи, да неужели она считает меня торговцем, способным продать тело за золото? — возмутился герцог. — Скажи ей, что она зря тратит время, и посоветуй удалиться вместе со своими священниками. — Он посмотрел на несчастную и добавил более мягко: — Может быть, она боится, что я не похороню его с полагающимися почестями? Скажи ей, что его похоронят в пурпуре, с мечом, чтобы он навсегда охранял эти берега.