Архиепископ обратился к саксонцам на их родном языке, и граф Роберт моментально вернулся мыслями в настоящее. Альдред вопрошал, хочет ли народ иметь своим королем Вильгельма. И народ закричал: «Да!» «Это прозвучало достаточно естественно», — подумал старый Хью де Гурне, переминаясь с ноги на ногу. Он размышлял, сколько пройдет времени, прежде чем вся страна покорится Вильгельму, и ждут ли их впереди новые битвы. Хью посмотрел на герцога и с одобрением отметил, что тот держится чрезвычайно прямо и спокойно глядит вдаль. «Конечно, — подумал де Гурне, — может быть, он и бастард, но королем будет хорошим».
Вперед вышел епископ Кутанса и тоже обратился к подданным Вильгельма. Он спросил, хотят ли они, чтобы их герцог принял корону. Ответ был таким же, как у саксонцев.
«Действительно ли и я хочу этого?» — подумал Рауль, когда слова согласия слетали у него с уст. О том ведал только Бог. Он заметил, как помрачнел Вильгельм Мале, потому что не хотел этого, но, конечно, тоже дал свое согласие. Фицосборн просто сиял от восторга, Жиффар казался умиротворенным, и Тессон тоже. Нель Гранмениль выглядел несколько недовольным, наверное, припомнилась уродка в Сен-Жаке и слова шута Гале.
И вот уже произнесены торжественные молитвы. Архиепископ, взяв золотую корону, поднял ее над головой герцога, и собравшиеся тут же разразились ликующими возгласами.
Епископ Лондонский держал в руках елей. Он направился к Альдреду, но неожиданно остановился и в изумлении посмотрел на входные двери.
Там что-то происходило. Были слышны крики, клацанье стали и сигнал к сбору. Чей-то голос воскликнул: «Боже мой, предательство!», и люди ринулись к дверям.
Герцог в этот момент стоял на коленях. Только внезапная бледность и быстрый взгляд, брошенный на проход, выдавали его испуг.
«Первый раз за двадцать лет, — подумал Рауль, — я вижу, как он боится». Сам он тоже испугался, но не двинулся с места. Рыцарь подумал об Эльфриде, которая поселилась за пределами Сити, и стал усиленно решать самую важную для него задачу: «Если против нас поднялся Лондон, как быстрее добраться до нее?»
Шум становился все сильнее, и в аббатство проник запах горящего дерева.
— Бог мой, да мы в ловушке! — пробормотал граф Мортен на ухо Раулю.
Герцог упрямо сжал губы, архиепископ прервал церемонию на половине и стоял побледневший и дрожащий.
Люди пытались выбраться из аббатства, чтобы отбить предполагаемое нападение. У алтаря остались лишь Фицосборн, Роберт Ю, де Гурне, Мортен и Рауль, и никого из саксонцев, лишь маленькая группка нормандцев-прихожан.