Именно в такой эйфории и застал его Вильгельм. Когда герцога Нормандии с большой помпой представили пред очи короля Англии, Эдвард сошел с трона и заключил его в объятия. Со слезами на глазах король пытался найти в этом сильном красивом мужчине черты, напомнившие ему того порывистого мальчика, с которым они расстались десять лет назад. Ударившись в воспоминания, как какой-нибудь древний старик, он рассказывал о трогательных эпизодах из детства милорда, начиная с самого его рождения. Герцог улыбался, слушая, однако, все это вполуха, а вторым в то же время старательно улавливая, что творится вокруг.
Как только представился случай, Эдвард перешел на последние новости, не забыв сообщить и об исцелении язвы. Он невинно радовался тому, как справился с трудной задачей, и, преисполненный настоящей гордости, посматривал на гостя, который в свои двадцать три года уже имел репутацию человека, умеющего твердой рукой разрешать возникающие серьезные проблемы…
Разумеется, король ожидал от Вильгельма одобрения своим действиям, которое и было получено, причем сопровождаемое галантной улыбкой нормандца. Однако в глазах его Эдвард уловил нечто похожее на неодобрение. Герцог задумчиво произнес:
— Значит, я не встречу здесь Гарольда Годвинсона.
Будучи в доверительных отношениях с Вильгельмом, Рауль понимал значение этого недовольства. Герцог хотел увидеть Гарольда, воина настолько же известного в Англии, насколько он сам был известен в Европе. Все знали, что Эдвард обещал сделать наследником престола Вильгельма, если он сам умрет бездетным, поэтому Рауль подозревал, что герцог намерен приглядеться к человеку, который в будущем может сыграть не последнюю роль в его жизни. Подозрения юноши вскоре оправдались, когда последовал приказ о возвращении в Нормандию вместе с двумя ближайшими родственниками Гарольда и влиятельным таном, владеющим обширными землями. Очевидно было, что Гарольд также лелеет мысль о наследовании английского престола, поэтому Влнот, Хакон и Эдгар будут гарантией того, что эрл не совершит никакого безрассудства.
Раулю стало как-то не по себе. Он глядел в будущее и видел только сгущающиеся над головой своего господина тучи. И это были громовые тучи, пронизываемые ударами молний, как, впрочем, и все в жизни герцога. Вдруг юноше захотелось, чтобы Эдвард зачал наследника своим собственным семенем, потому что Вильгельм должен принадлежать только Нормандии. Ей одной. Англия чужая и враждебная страна, земля златовласых упрямых людей с развевающимися волосами и бородами, как у варваров; иностранцев они не любили. Эти люди напивались, чтобы спать ночью, были необразованны, ютились в жалких домишках, строили убогие города. К тому же Рауль слышал, что они очень распущенные. Один нормандец при дворе короля Эдварда как-то поведал ему пару скандальных историй. Говорили, что если английский дворянин награждает свою крепостную ребенком, то нередко потом продает ее в рабство восточным купцам. Рауль верил этому только наполовину, но все равно саксонцы ему не нравились, и он почувствовал себя истинно счастливым, разглядев маячащие вдали белые скалы Дувра.