Почти через год после событий в Лилле стало известно, что эрл Годвин объединил свои силы с сыном, Гарольдом. Поговаривали, что король Эдвард с радостью восстановил в правах и Годвина, и обоих его сыновей, пожаловав Тостигу, недавно обвенчавшемуся с Юдит, свободное графство Нортумбрия. Эдгар повеселел, и даже почти ставший нормандцем Влнот хвастался, что король Эдвард не осмеливается противоречить его родне. Герцог Вильгельм, казалось, не обратил на новости пристального внимания, но в уединении своей спальни он ударил кулаком по столу, раздраженно воскликнув:
— Смерть Господа, появлялось ли когда-либо на свет большее ничтожество, чем этот Эдвард? — Он ткнул кулаком в плечо Рауля. — Уверен — нет, но, конечно, не следует никому знать, что у меня такое мнение о нем.
Эрл Годвин ненадолго пережил свое восстановление в правах. Весной нового года пришло сообщение о его смерти, а купцы из Англии рассказывали странную историю. Говорили, что карающая рука Господа застигла эрла на королевском совете. Он попросил своего сына Гарольда поднести ему на пиру вина в честь примирения с Эдвардом. Когда тот, неся кубок, подходил к отцу; за что-то зацепившись, стал падать. Дрыгая правой ногой, Гарольд пытался восстановить равновесие, а в это время эрл, пребывая в прекрасном расположении духа, процитировал старую пословицу: «Брат брату всегда поможет», на что король Эдвард, в довольно подавленном настроении, мрачно изрек:
— Так и мой брат, Альфред, помог бы мне, если бы был жив, эрл Годвин.
Эрл был наслышан более чем достаточно о смерти Альфреда и уже не обращал внимания на столь часто произносимые при дворе обвинения в его адрес, но он много выпил и был пьян, поэтому решил обидеться на слова короля. Отломив кусок пшеничного хлеба, Годвин сердито посмотрел в лицо Эдварда и громко произнес:
— О король, если я имею хоть малейшее отношение к смерти Альфреда, пусть я подавлюсь этим куском хлеба!
С этими словами эрл откусил кусок хлеба, и тут его хватил удар, он упал с пеной на губах и застрявшим в горле куском. Через час Годвин умер, а король Эдвард выразительно покачивал головой, делая вид, что он вовсе не удивлен случившимся.
Все эти чрезвычайно занятные новости из Англии и даже сведения о возрастающей мощи Гарольда, казалось, не задерживали надолго внимание герцога: он всецело был занят укрощением своего горячего жеребенка — Нормандии.
Заботы привели его в неспокойный Котантен. Когда он снова очутился в Валони, к нему прискакал на охромевшей лошади гонец, почти падающий от усталости с седла, и вручил запечатанный пакет.