— Комиссар! — крикнул он. — Я должен увидеть, что произошло! Это важно!
— Послушайте, Осмонд. — недовольно проворчал комиссар, подходя к нему, — право, сейчас не время организовывать экскурсии. Там суматохи и так достаточно.
— Я понял его логику! Логику убийцы!
— Вы можете мне сказать, кто он?
— Нет, пока еще нет, но…
— В таком случае это меня не интересует…
Осмонд положил руку на плечо полицейского.
— Комиссар, мне надо верить. Эти убийства подчиняются одному закону! Закону бредовому, но все же закону. Все зависит от оперативности. Я знаю, что напал на верный след.
Комиссар Руссель с недоверием оглядел его. Не в его обычае было позволять диктовать ему условия. Расследование ведет он и относится к нему как к своему личному делу. Да и как этот лохматый тип, несмотря на всю свою ученость, способен распутать все обстоятельства этой безумной истории?
— Если вы мне потребуетесь, я вас вызову, — отрезал Руссель.
— Выслушайте хотя бы мои доводы! — крикнул Осмонд. — Маньяни невиновен!
— Об этом мы уже догадались, — ядовито ответил комиссар, направляясь к своей машине. — Если вы хотели мне сказать об этом, можете взять билет в Соединенные Штаты… Алло? Господин префект? Мое почтение…
Комиссар погрузился в долгий разговор.
Осмонд в ярости отвернулся. Низкорослый мужчина, который явно искал кого-то в толпе, бросился к нему.
— Вы не видели Лео? — спросил Алекс.
— Леопольдину? Она еще в «Мюзеуме»?
— Да. Она должна была закончить работу и сразу позвонить мне. Но с середины дня от нее никаких вестей.
Американец едва сдержал ругательство.
— God… Надо найти ее. Может быть, она в опасности.
Питеру Осмонду не пришлось долго искать. Леопольдина сидела в саду одна, в темноте, под огромным многовековым кедром Жюссьё. Сжавшись и замерев, она пыталась согреться. Питер Осмонд подбежал к ней, тронул за плечо. Черт возьми, он так испугался, что с ней что-нибудь случилось… Под ее внешней уверенностью он угадывал ее такую хрупкость, такую уязвимость…
Леопольдина постепенно вернулась к реальности. Она посмотрела на Осмонда, поежилась под его рукой.
— Не надо сидеть здесь, Леопольдина. Это неразумно, — тихо сказал он.
Она со смирением глубоко вздохнула.
— Норбер… Это ужасно… Все эти смерти… Кто станет следующим?
— Мужайся. Я убежден, что мы его схватим, поверь мне. И пойдем отсюда. Давай.
Он заставил ее встать. И тут заметил большой бумажный рулон, стоящий рядом.
— Это планы «Мюзеума», — объяснила Леопольдина. — По крайней мере самые старые, которые я смогла отыскать. Они датированы тысяча восемьсот восемьдесят девятым годом.