Серван усмехнулся, но глаза его метали молнии.
— У вас есть связи со Святым Духом? Вы намерены войти с ним в сношение посредством своего «сексуального притяжения»? — с иронией спросил он.
— Браво, Серван, какое красивое, умное определение! Я скоро поверю, что ваши умственные способности возрастут до уровня способностей ваших спрутов!
— Да, они обладают такими возможностями, которых нет у вас.
— Вы неудачник, Серван! И вы опасный человек. Вы не уважаете никакие правила…
Серван переменился в лице. Его черты стали жесткими, а рот искривился гримасой ненависти.
— Мне не нужны ваши правила. Я человек науки, а не маленький глава отдела, который оказался на этом месте благодаря своей заднице!
Лоранс Эмбер схватила старую настольную лампу, что стояла на полке. Было ясно, что, не будь здесь Осмонда, она без раздумья швырнула бы ее в ненавистную голову профессора. Но Эмбер, выпучив глаза, только закричала как истеричка:
— Вы еще пожалеете об этих словах, старый дурак! Я займу место Мишеля Делма во главе комитета по этике и сделаю все, вы слышите меня, сделаю все, чтобы добиться вашего увольнения! Вы конченый человек, Серван!
Коллега презрительно улыбнулся. Он приложил руку к сердцу, изобразив предельный страх.
— Как вы меня напугали… — И он раскатисто расхохотался. Потом посмотрел на американца, положившего руку на плечо своей приятельницы. — Так, американский заступник! Зорро от палеонтологии! Дела идут? — спросил Серван громовым голосом.
Потом, глядя на них безумными глазами, он сделал едва заметный прощальный жест и исчез в глубине коридора.
Лоранс Эмбер бросилась в объятия Осмонда и разрыдалась:
— Я ничего не понимаю… Что творится, Питер? Все просто сошли с ума… И эти убийства… Об этом только и говорят…
Он, как мог, попытался ее успокоить. Наконец она вытерла слезы и пробормотала:
— Я так боюсь, не оставляй меня одну… Эти нападки на меня… У меня такое чувство, что я задыхаюсь…
— Успокойся. Никто не сделает тебе ничего плохого. Я провожу тебя домой.
Она сокрушенно помотала головой:
— Я должна присутствовать на презентации моей книги. У меня нет ни малейшего желания идти туда, но я не могу отказаться. Ты пойдешь со мной?
— Согласен.
Нельзя сказать, что эта сцена успокоила Питера Осмонда, но по крайней мере он почувствовал, что наконец кому-то нужен.
Он смотрел на Лоранс Эмбер, которая перед лабораторным зеркалом приводила в порядок свой макияж. Сколько времени он не видел женщину за этим простым и деликатным занятием? Не в силах вспомнить, он понял, до какой степени замкнулся в мире, наполненном, разумеется, великими абстрактными идеями, но начисто лишенном поэзии.