Теперь Дрейк в свою очередь покачал головой.
— Пэйтон, я уже говорил тебе, что согласен с твоими братьями…
— О! — она резко отвернулась, разочарование причинило ей почти физическую боль. Джорджиана была неправа. Все-таки придется побить его, когда представится возможность.
Низкий голос Дрейка пробился сквозь ее мысли:
— Пэйтон, это на тебе ночная рубашка?
Она бросила через плечо рассерженный взгляд.
— Да. И что?
— И ты спустилась по лестнице прямо в этом наряде?
— Думаешь, я совсем тупая? Я вообще не спускалась по лестнице. Разумеется, я вылезла через окно.
Дрейк опустился на край фонтана с несвойственной ему тяжестью.
— Пэйтон, — сказал он, удивив ее бесконечной усталостью в голосе, — ты когда-нибудь убьешься.
Она вдруг почувствовала, что тоже немного устала. Тяжело постоянно вести борьбу. Ее это несколько утомило. Пэйтон присоединилась к Дрейку, усевшись на край фонтана, и сквозь тонкий батист своего одеяния ощутила ягодицами гладкий прохладный и немного влажный мрамор.
— Вряд ли, — сказала она, отвечая на его предыдущее высказывание, — я очень хорошо лазаю. Неужели ты не помнишь все те кокосы, которые мне удалось сбросить, когда мы потерпели кораблекрушение у Инагуа[16]?
При свете луны Пэйтон увидела, что он кивнул.
— Действительно, — безучастно согласился Дрейк. — Как я мог забыть?
Пэйтон украдкой взглянула на него. Это был не тот Дрейк, которого она знала. Он почему-то казался старше. Он и был старше — на десять лет старше ее — но никогда не выглядел старым… по крайней мере, настолько старым. И хотя Дрейк обычно не шутил и не смеялся так шумно и неудержимо, как братья Пэйтон, однако никогда раньше он не казался ей печальным. Как сейчас.
А с чего ему печалиться? Не с чего. Это ее жизнь перевернута вверх дном.
— Да, — подтвердила Пэйтон. Она заметила, что одна из его рук — левая — лежит на мраморе между ними. Большая рука — ее собственная легко могла бы скрыться в ней, — с кожей огрубевшей и загоревшей за годы натягивания такелажа. По оценке Пэйтон, примерно восемь дюймов мрамора отделяли ее от этой руки. Восемь дюймов мрамора и противная мисс Уитби, конечно. Пэйтон очертила круг на воде, покрывавшей эти восемь дюймов.
— Что случилось, Пэйтон? — голос звучал нежно. Когда она в изумлении подняла глаза, Дрейк улыбался. — Я знаю тебя. Ведь дело не только в этом?
Вопрос застал ее врасплох. Конечно, он мог спросить. Конечно, он должен был поинтересоваться. На борту корабля этот вопрос не возник бы. Пэйтон часто помогала Дрейку скоротать ночные часы на вахте, однако он никогда не спрашивал её, существует ли что-то, чего она хочет. Но сейчас они не в море. Они в Англии. В скучной благовоспитанной Англии, где молодые леди не засиживаются с джентльменами после полуночи. И вообще, в любое время суток не сидят вместе с ними без сопровождения. Во всяком случае, по мнению Джорджианы.