Он, не вставая, достал из правого кармана шинели тяжелый газетный сверток. Из левого — обоймы. Посмотрел назад. Сзади никого не было.
«Смотри, смелый сержант. Один пошел меня брать. Это уже легче. Один на один всегда легче».
Парень смотрел на человека в милицейской форме, который медленно шел к нему, улыбаясь.
«Ишь разулыбался. С чего бы это? А может, он с добром ко мне?»
Но он сразу отогнал от себя эту мысль.
«Знаю я вашу доброту. Зря, сержант, улыбаешься, — подумал он раздраженно. — Сейчас плакать будешь. Кровью умоешься. А я посмеюсь».
Парень сполз с шинели, прикрывая пистолет телом, чтобы сержант не заметил его раньше времени, устроился поудобнее и прицелился.
Рыскулбек шел во весь рост по крыше пятого вагона. Он видел, что солдат как-то неловко, боком сполз с шинели на гармошку между третьим и четвертым вагоном. Теперь он отчетливо видел только коротко стриженную голову солдата.
«Вот чудак, — подумал Сальменов. — Прячется. Наверное, совсем молодой. В отпуск едет. Свалишься — вот тебе и отпуск».
Что-то сильно ударило его в левое бедро. Так сильно, что все тело его резко развернуло вправо, и он чуть не упал.
«Что же это?» — подумал он.
И опять что-то сильно ударило его в правый бок и еще в ногу. Он упал на колени. И это спасло его. Пули прозвенели над головой.
Сальменов посмотрел вперед. Солдат лихорадочно забивал новую обойму. Рыскулбек вынул «ТТ». Теплая рукоять привычно легла в ладонь. Он никогда так тщательно не целился. Он не мог, не имел права промахнуться. Для второго выстрела у него просто не было бы сил.
Рыскулбек выстрелил. Это был девятый выстрел, прозвучавший над вагонами. Коротко стриженная голова парня дернулась и исчезла. Сальменов подполз к краю вагона. Парень лежал у насыпи, неловко скрючившись. Зеленое пятно его гимнастерки убегало от Рыскулбека все дальше и дальше, теряясь в бесконечной степи.
«Вот и все, — сказал себе Сальменов. — Вот и конец. Ничего со мной больше не будет, потому что вот она, смерть, уже сидит во мне».
Он слабел все больше и больше. Вагон стал словно живым. Он хотел сбросить Сальменова со своей покатой и жесткой спины. Рыскулбек, обламывая ногти, отползал на несколько сантиметров от края, но вагон сталкивал его деревенеющее тело все ближе и ближе к самому краю.
Сальменов смотрел на степь, которая безразлично неслась ему навстречу. Вдали, у стального лезвия реки, паслись лошади. И степь и лошади были залиты кровавым светом.
«Тюльпаны цветут, — подумал Сальменов. — А может, это просто кровь».
Он родился и вырос в степи, но никогда раньше не видел такого зарева из тюльпанов.