.
К августу Балтийский флот имел четыре современных легких крейсера, один тяжелый и мощную, невиданную со времен Империалистической войны корабельную группу – из уже отрабатывающих совместные действия «Советского Союза», «Кронштадта» и «Чапаева». Знало об этом очень немного людей. Болтунов хватает всегда и везде, но команды новых кораблей были собраны из сливок воюющих флотов, если зенитчик – то не отличник политической подготовки, а тот, что умудрился кого-нибудь сбить. Если офицер – то не «из бедняков», а уже показавший в бою свои умение и находчивость.
Средства, выделяемые на подготовку кораблей, проходили отдельной закрытой ведомостью в делопроизводстве флота. Стрельбы они проводили не раз в месяц, а три в неделю, меняли лейнера и снова стреляли, а ходили в море столько, сколько позволяли планы обслуживания механизмов. Кузнецов считал, что «Кронштадт» готов к бою в любую минуту, «Чапаев» – также, но без авиагруппы. «Советский Союз», вступивший в строй позже всех, он предпочел бы доводить до максимальной готовности еще месяцев шесть – линейные корабли все-таки являются становым хребтом флота. Тем не менее нарком гарантировал, что случись линкору выйти в море завтра, и он вполне способен будет за себя постоять.
– Еще такой факт, – сказал Кузнецов в заключение. – Три дня назад, 24 августа, в базу Северного флота пришла группа принятых в Англии кораблей в составе линкора «Архангельск», восьми эсминцев и одиннадцати больших охотников. Вышли они еще пятнадцатого числа…
– Успели, значит.
– Да, успели, – Кузнецов иронично посмотрел на остальных. – Миноносцы старье, но вполне еще могут бороться с подводными лодками, а линкор – это просто звезда Арктики. Теперь с наскока север не взять.
– Когда он будет готов? – Сталин прищурился на наркома, наставив на того черенок трубки.
– К фактическому применению главного калибра – через месяц. Англичане не верили, что мы матросов прислали его принимать, сказали, что это переодетые инженеры.
– Это замечательно, товарищ Кузнецов, – Сталин снова начал ходить вокруг стола. – У меня такое предчувствие, что он нам очень пригодится.
– У меня тоже, – не очень почтительно усмехнулся адмирал. – Месяц назад я считал, что лучше бы они нам дали еще эсминцев, по весу…
– А теперь?
– А теперь не считаю. В сентябре мы еще один эсминец должны были принять.
– Не дадут…
– Да, теперь не дадут, – как эхо отозвался Кузнецов.
В наступившей паузе было слышно, как Василевский, глубоко задумавшись, постукивает по блокноту тупым концом карандаша.
– Я не знаю, сколько точно у нас есть времени, – слова Сталина прозвучали очень тихо. – Скорее всего, сентябрь мы еще имеем. А может быть, и начало октября… – Он ненадолго замолчал, а затем повернулся к Василевскому: