Тут Мишель сказала:
— Капитан, вы прекрасно понимаете, кто стоит за этим инцидентом. И тем не менее идете на недостойные офицера меры.
На что он спокойно возразил:
— Конечно, понимаю, госпожа баронесса. Я прекрасно осведомлен обо всем, что происходит у меня на борту. Но если я высажу — заметьте, без должных оснований, — того, кого мы оба имеем в виду, вашему протеже это вряд ли облегчит жизнь. А компании и мне лично — сильно усложнит. Пассажиры, что стоят сейчас за этой дверью, да и многие другие, ждут от меня радикальных решений. Только такие меры могут их успокоить и доказать, что судно и впредь останется безопасной территорией. Не думаю, что с вашей стороны корректно обвинять меня в трусости.
— Именно это я и хотела вам сказать, капитан. Вы тут просто на цыпочках перед всякими подонками танцуете. Всего доброго.
И она вышла из комнаты. Прямо в любопытную толпу за дверью. А капитан слегка от ее слов покраснел. И мне так сказал:
— Ближайший пункт маршрута — Йорк. В оставшиеся сутки, мистер Уэллс, вам будет предоставлена другая каюта такого же класса. Под надежной охраной. Рекомендую вам, для вашей же безопасности, не покидать каюту.
Вот так меня и вышвырнули с этого самого “лайнера”.
Глава 23
Домашний арест, или Проводы идиота
И я провел остаток пути до Йорка в новой каюте. И Мишель — она упрямой оказалась, что твоя ослица, — сидела со мной. Все это время. И Готлиб тоже приходил. И сказал почему-то, что он сожалеет. И что, если мне нужна какая-то помощь, то он к моим услугам. Правда, я чувствовал, что он просто из вежливости так говорит. И чтобы Мишель приятно было. Я ему тоже вежливо сказал: ”Благодарю, Готлиб”. Бывают такие слова, оказывается, которые люди друг другу просто так говорят. Без смысла. Вроде бы так принято. И он ушел. Потому что у меня не было места, чтобы кто-то еще сидел. А стоять у меня неудобно. Уж больно тут тесно. И еще Мишель была с ним холодна. Даже не смотрела на него почему-то. Я решил, что они поссорились. Такое бывает, я знаю. В общем, он помялся немного и пошел себе. А потом, все как будто сговорились. Приходили какие-то женщины, чтобы выразить “восхищение”. При этом все время переводили глаза с меня на Мишель и лепетали что-то бессвязное. Один мужчина сказал, что он “корреспондент”, и не желаю ли я… Тут я не успел дослушать, потому что Мишель его за двери вышибла. Еще один пожелал мне удачи и сунул карточку с адресом отеля на Йорке. Молодая супружеская чета изъявила желание сняться со мной “на память”. Честно говоря, больше всего мне бы хотелось, чтобы Лив пришла. А больше я никого видеть не хотел. Потому что знал, что Лив сейчас очень одиноко. Но я стеснялся Мишель. И какие-то люди все шли и шли, и говорили мне что-то, о чем-то спрашивали, расписывали какие-то дома и маршруты, а потом нам обоим эти бесконечные визиты надоели, и Мишель сказала охраннику, чтобы тот не пускал никого, кроме стюардов с едой. И мы остались одни. Так и сидели молча. Она — в кресле, а я на откидном сидении за столиком.