— Покушение на тебя — большое событие тут. О нем будут говорить как минимум неделю. Ты теперь знаменит. Скрасил серые будни путешественников, — съязвила Мишель.
Я теперь могу отличать, когда она говорит серьезно, а когда шутит. Когда она шутит и при этом злится — это называется “язвить”. Ну а я промолчал. Что тут скажешь… Я вообще теперь не знаю, как себя с Мишель вести. И чего она со мной возится. Не люблю, когда со мной нянчатся. Я понял это недавно, когда вспоминал, как Кати или Роза делали у меня дома уборку. И сразу вспомнил, как они со мной обращались. Как с вещью. И вот теперь мне становится не слишком хорошо, когда я это чувствую, а когда мне нехорошо, я уже не терплю, как раньше, а делаю, как мне надо. Просто Мишель — не как все, и сказать ей, что мне не по нраву, как она себя ведет, я не могу. Стесняюсь, наверное.
— Хочешь, сходим в кино? — спросила она.
— Капитан приказал мне оставаться в каюте.
— С каких пор ты такой послушный?
— С тех самых, как меня хотят прихлопнуть.
Это слово — “прихлопнуть” — я недавно услышал. И запомнил. Очень емкое понятие. Прихлопнуть можно комара. Или бабочку. Потому что они маленькие. Так и меня хотели. Будто комара. И я включил музыку. Сначала Дженис. А потом ребят, которые себя почему-то “жуками” называли. Так мне голос перевел. А потом других. “Катящиеся камни”. В те времена все себе какие-то странные имена придумывали. Но я научился не обращать внимания на названия. Слушать только музыку. Нипочем бы не подумал, как много на свете хорошей музыки. И как я раньше без нее обходился?
И Мишель сидела тихонько и в стенку перед собой смотрела. А потом ноги подобрала, и устроилась в кресле с ногами. Я видел, что ей не слишком удобно, но она все равно не уходила.
— Почему ты не идешь спать, Мишель? Готлиб может обидеться, что ты у меня ночью сидишь.
А она посмотрела на меня грустно и ответила, что это нечестно — так говорить.
— Почему?
Мишель глаза отвела и сказала, что она очень сожалеет. И что она уже извинилась. И вообще — какого черта она передо мной оправдывается! И губу прикусила. Я подумал — как все иногда просто. Извинился, и все. Будто и не было ничего. И вообще — чего я себе навоображал? Меня к ней просто парой приставили. Чтобы глупостей не наделал. Не залез, куда не следует. Ну, и попутно чтобы мы не скучали. Мы и не скучали. Игра такая. И ни в чем Мишель передо мной не виновата. И я ей сказал:
— Ты не должна ни в чем оправдываться. Мы ведь просто попутчики. Я заметил — тут многие по многу раз пары меняют. И нисколько не грустят.