Так обдают, что невозможна речь,
Пока смычок над формой грушевидной
Мерцает в сто, а может больше, свеч…
За окнами от белого не видно…
…так обдают, что непонятна жизнь
Без ощущенья Господа над нами,
Без музыки, в которой птичий смысл
Качается прозрачными стихами,
Прозрачными колышется, не в них
Щемящий рай подмигивает адом?
Я сам такой же — невесёлый стих
И что-то там… Короче, буду гадом,
Но буду переводчиком семи
Животных струн, которые всей гаммой —
Над адом? Парадизом? —до, ре, ми:
То — шелестят, то — подыхают гамбой…
* *
*
Там всадник фиолетовое сбросил…
(Из стихотворения “Погонщик”)
В когтях уносят солнце топорки…
Дракон сопливых сумерек клубится,
Везенье тянут в лодки рыбаки
Да чаечка над ними серебрится,
Да видится весёлое “давно”:
Смешной гадес, безумье парадиза,
То красное, то белое вино…
В туземный бубен Маленького мыса —
Какой-то мальчик? — Ветер мёртвых лет? —
Постукивает так, что привиденья
Стекаются на сумеречный свет
Да лепится мотив стихотворенья.
Всплеснёт калан задумчивой волной:
Там гребешок, да бокоплав, да ёжик
Собою перелистывают дно,
На берегу то — крабики, то — дождик,
Который сам стихотворенье про —
Погонщика, полдневные пределы,
Самум, перегоняющий тепло,
Да всадник в фиолетовом. Химеры
Барханами, да ослик, да верблюд,
Да тонущий в песочном верблюжонок,
Да что-то бесконечное, как тут
Смотрящее созвездьями спросонок.
Слишком много стрелков
Ольге Моисеевой
Засыпая, впадаешь в виденья, как тот пионер…
И покойный собрат говорит: порубежье, граница,
И зима открывает страницы жемчужных химер,
И, взлетая, темнеет в полёте нехитрая птица.
Эта птица — дикуша, почти перебитая здесь:
Слишком много стрелков, вот и вышла доверчивой амба.
Как же местно пуржит, ветер с моря (моряцкая весть?),
Обвивает позёмка, равно африканская мамба.
Этот остров меня прозевал-проморгал-проглядел:
Сахалинская муть и т. д. и т. п., и — подавно…
И какую-то музыку (Доуленд?) вызвать сумел,
И бренчит эта лютня, и плачет-смеётся, как Дафна.
Этот остров меня отпустил, но — приходит, кричит,
То дикушей дурной, то вонзается лампой маячной,
Я и сам эта птаха — крыло ли, сердечко болит?
Я и сам этот мир — колыбельный, сиротский, невзрачный.