И очень храбрым.
Вот колибри,
Мы назвали его в честь нашего сына Алешей,
Полностью завладел поилкой со сладким сиропом,
Которую мы, неуклюжие великаны,
На ветке для птиц повесили,
Не дай бог, другой колибри приблизится,
Тогда — дуэль двух вертолетов.
Но сегодня из поилки мирно пьют двое,
Стало быть,
Наступила весна.
А в Москве то оттепель,
То неслыханные морозы,
И наш Алеша,
Весом в тридцать тысяч колибри,
Борется с гололедом в автомобиле
На Крымском мосту.
А Крымский мост —
Место мне не чуждое,
Полвека назад,
Когда автомобилей в Москве было еще мало,
Я прошел по нему в феврале,
Не замечая пронизывающего ветра,
Повторяя про себя строчки Гейне
Из его ранней книги
“Юношеские страдания”.
Александру Штейнбергу
Как Гюйгенс или новый Галилей,
Я в институт вхожу на Воробьевском
Шоссе. Охранник юный у дверей
Мой пропуск деловито проверяет.
Слетает пух с московских тополей,
Заблудший голубь с облаков ныряет,
Льет музыка с правительственных дач,
И воздух зрелых, взвешенных удач
Меня своим естественно считает,
И хочется, аршинный циркуль взяв,
Всем доказать, что квадратура круга
Не столь уж есть козява из козяв,
И Бога полюбить легко, как друга!
О дух науки! Парадоксов внук
Крушит замок со ржавою скобою,
Приходит слава и соблазнов круг,
Неслыханных, приводит за собою.
Ее повсюду слышен легкий гам,
И весь ты в приглашеньях и приветах,
И зависть примолкает по углам,
И все клянутся в дружбе на банкетах.
О боже, как кружится голова
От перспектив, невиданных и разных,
В каких домах имеешь ты права!
Какие есть (а ты не знал) соблазны!
Лови свой час, избранник бытия,
Возвысясь над снующею толпою,
Но знай, что непроста судьба твоя
И скоро посмеется над тобою.
Ты вдруг очнулся! От чужих судеб,
Решеньем коих ты охотно занят,
Ты кинулся на прежний черствый хлеб,
Но весь партер уже забит и занят,
Бумага та же, тот же стол и стул,
Но вновь удачи призрак не мелькнул,
Все выели интриги, заграница,
А там и старость шлет своих гонцов,
И слава Богу, коль в конце концов
В учебнике останется страница.
Увы, увы, профессия моя,
Не столь ты ныне популярна стала,
Все морщатся богемные друзья,
Сменилось время. Интеллектуала
Возник на свете идеал иной,
Сего я не поклонник идеала,
Но, с экзистенциальною виной,
Легко ли нам, уже почти забитым,
Ведь нас, каким не знаю уж копытом,
Теперь везде лягать заведено,
Страдал я раньше, нынче — все равно!
Куда ни глянешь — всюду телепаты,
Астрологи, пророки, гордецы,
И не профессора теперь богаты,
И мы не столь престижные отцы.
Что делать, прежде были офицеры
Соль общества, пора и нам сойти,
В России век в науку полной веры
Окончился, Господь ее прости!