хочешь
сделать ноги.
Бай-бай, мисс американ пай,
придя домой, мы поняли, что у нас кое-что исчезло.
У каждого из нас ноутбук пропал.
Кроме того, у доктора исчезла сумка, где были оба паспорта,
фотоаппарат и mp3-плеер.
Была открыта дверь на нашем балконе,
воры залезли, несмотря на то,
что в обоих этажах горел свет
и тут я вспомнил фильм фотоувеличение Микелянжело Антониони,
и спросил доктора, слушай, а ты случайно не фотографировал Элизабет?
И хотя американцы знакомые нам потом говорили,
что мы лохи, что это неоттраханной шлюхи месть,
мы грустно улыбались, мы знали, есть или —
или синдром мюнхаузена а или и покруче жесть.
Да и сам я с этим рассказом словно мюнхаузен!
а вы думаете, во врет, вот обманщик,
вот что он привез нам вместо баблгама и левистрауса
дурную историю об американской наркоманше.
А у меня все не идут из головы — знаете кто? белки!
Им там можно все, они уничтожили крыс и прыгают повсюду,
и упавшая с дуба Элизабетка
пугает меня и в связи с этим тоже... почему-то...
* *
*
внутри дома двор, в нем так пусто,
центр, выселены все артисты,
у нескольких джипов делят капусту,
на подоконнике цветут декабристы
спортивный клуб, бар с индийской кухней,
я табачком затягиваюсь смолистым,
кем быть мне знаю, я стану Кюхлей,
буду и я теперь декабристом
осень в глаза мне желтым купажем,
век тебе прятаться, дорогой мой,
за спины гвардейского экипажа
которые есть эти евроокна
дети играют в песочнице рядом
с домом, в котором цветут декабристы,
где на стене давно накорябал
смешное кто-то из местных артистов
Глава VI
“У НАС СВОЯ ЖИЗНЬ”
Они уехали скоро, Клавдия и Николай. Собрались, позавтракали, и покатила старая машинешка, погромыхивая на ухабах.
Их провожали. За двором стояли молча, глядели, как с натугою поднимается машина в гору и в гору, с трудом одолевая подъем. Но выползла на курган, потом скрылась. Молчал даже малый Андрюшка, чего-то понимая.
Проводили и тогда сели завтракать. Но что-то не елось. Даже запеченную рыбу, пахучую, с подтеками сладкого жирка, и ту ковыряли нехотя.
— Чего квелитесь? — укорила девчат бабушка. — Не на век же уехали. Приедут. А мы с вами сейчас работать зачнем и скуку развеем. Ныне у нас много работы: картошку всю перебрать, какая — скотине, какая — на еду, и с погребом заниматься. Почистить его, вынуть доски, промыть, просушить. И на подловку надо лезть, трубу мазать. — Она считала и считала дела, которых много и много, на целую жизнь.
Совсем некстати объявились гости, один за другим.
— Илюха! — кричал молодой, потрепанный мужичок. — Илюха! Ты помнишь меня? Баба Настя, постановь нам за встречу, мы с ним… Илюха, мы тебя помним! Машина твоя! “Роллс-ройс”! Дай покататься! У меня — права, все чин чином. Вплоть до танка. Когда не выпитый… — И клекот из горла, на смех не похожий.