Так что же выразил Гоген: отчаяние или благодать?
Вечером он отправился на службу и по дороге в кинотеатр нагнал Вика, тот шел один, не спеша, сунув руки в карманы короткой курточки, глядя себе под ноги. Охлопков приобнял его. Тот вздрогнул, дернулся, быстро обернулся.
— Тшш! не бей сразу, это я! — весело сказал Охлопков и осекся.
Вик разжал кулаки.
— Постой, что это у тебя?
— Ничего, — проговорил Вик, отворачиваясь.
— А по-моему, тебя кто-то лягнул?
Вик нехотя кивнул и с вызовом ответил:
— Ну, лягнул.
— Кто? за что?
— Если бы знать.
Они остановились у широкого крыльца “Партизанского”.
— Подожди, — сказал Охлопков, — сейчас я отпущу билетершу.
— Ладно, — со вздохом согласился Вик, — только дай сигарету.
Когда билетерша ушла, он поднялся на крыльцо, вошел, Охлопков закрыл за ним дверь.
Из зала сквозь перекошенную дверь проваливались смачно округлые, шероховатые звуки. Вик хмуро поглядывал на дверь и рассказывал, вертя в пальцах спичку. Голоса из зала мешали:
— Что они там делают?
— Это малыш Риты... Сегодня крестины.
— Дайте мне посмотреть на него!.. Дайте взглянуть!.. Красавец! Святой! Красавец! Будь счастлив, будь счастлив!
— Ну, в общем, шли втроем, о чем-то спорили. Ну, как обычно. Обсуждали положение. С нами был Ермак, одно время пробовал играть у нас на дудке, но это был полный... абзац.
— Уезжаете? Это правда, что вы выходите замуж?
— Всего наилучшего! всего наилучшего! Ждем конфет!.. Счастья!
— Спасибо! До свидания! Спасибо!
— ...и так мы спорили, отдадут нам инструменты или нет. Потом еще о чем-то. Моррисон, в самом ли деле он или просто ушел в глухое подполье. Ну, все в таком духе. И тут произошла авария. Перед нами возник мен в каракулевой папахе. Голова у него мерзла?.. Плащ без погон, но с эмблемами на отворотах.
— Какими?
— Щит и мечи.
— Гм.
— Меня как будто робот рычагом захватил... как будто куртку засосало каким-то транспортером. И она на спине так натянулась, что вот-вот лопнет. Я, конечно, высказался по этому поводу... нет! прикинь? Ты идешь и налетаешь на бетонный столб. Тут же второй рычаг сработал, и меня отбросило в сторону.
— О!..
— Смотри... Уже стемнело. Этот вечер тянулся так долго... закат...
— Деньги...
— Спрячь их!
— Благодарю, синьор.
— Может быть, лучше, чтобы они были у тебя... Мое приданое... Триста пятьдесят за дом.
— А этот робот захватил рычагами ребят, Алика и Ермака. Алик что-то заблеял, и механизм тут же дернул его так, что у того зубы клац-клац и пляжная кепочка — он в ней, как фрайер, ходил с тех пор, как мамаша патлы посекла, — слетела на нос. Ермак заговорил. И сразу мордой стук об Алика, как кукла тряпичная. Что за мраки, а?