Мужчина с мрачным морщинистым лбом в пигментных пятнах посоветовал смочить нашатырем виски. И дать ей воды. Но ее тут же вырвало. Она чувствовала себя распяленной на железном креслице, как лягушка в руках мальчишек... однажды этих исследователей возле лужи за домом прогнал отец. Здесь никто не приходил. Руки спутника не могли избавить от скребущей изнутри боли. Это был какой-то эксперимент: боль на высоте. Ей хотелось стонать, но было стыдно. Летающая лаборатория и не думала снижать высоту. И вихрь в чреве мучил ее. Казалось, ее вырвет сейчас кишками. И от страха у нее текли слезы.
Но самолет стукнулся колесами обо что-то твердое. Спасительное ощущение твердой поверхности с дрожью обшивки проникало в самые кости.
Все. Это кончилось. Пассажиры заговорили, зашевелились. Борттехник открыл дверь, спустил короткий трап. Пассажиры потянулись к выходу, мельком взглядывая на бледно-зеленое лицо девушки и на сосредоточенно-хмурое лицо ее спутника.
— Это токсикоз? — поинтересовался мужчина в очках, с мрачным, нависающим лбом в пигментных пятнах, когда они оказались рядом на летном поле. — Надо было, вероятно, выбирать другое средство передвижения.
— Неизвестно, — недовольно ответил он.
Тот кивнул.
— Да, уже все позади. Или вы еще дальше?
— Дальше.
Мужчина с мрачным лбом посмотрел на девушку, хотел что-то сказать, но передумал.
Они вышли за ограду, остановились передохнуть.
— О чем он толковал? — спросил он.
— Это отравление.
— Чем? — удивился он.
— Я хочу пить, — проговорила она, облизывая растрескавшиеся, припухшие губы.
Он достал бутылку.
— Чем ты могла отравиться?
Она вытерла губы.
— Ничем.
— Да, что такое съела?
— Ничего.
— Ты раньше летала?
— Нет.
До поселка было довольно далеко. По дороге к нему уходили все прилетевшие. Позади шла женщина в цветастой юбке, красной кофточке, она несла своего сына, которому в самолете тоже было плохо, он сидел у нее на руках, прислонившись головой к ее шее, и смотрел назад. Какой-то чужой человек тащил свои и ее сумки.
На дороге показалась пылящая машина, затормозила возле них и, забрав женщину с ребенком, поехала дальше.
— Ты как? — спросил он.
Она промолчала.
Он закурил, глядя на поселок.
Сразу за рекой лежали округлые горы в хвойных кронах, отливая желтизной стволов. Берега скалились белыми камнями и осыпями. А с другой стороны, за аэродромом с сине-оранжевым вертолетом, какими-то строениями, флажками и “кукурузником”, — там в туманной жаркой синеве тянулись горные гряды.
— А мы, — сказал он, косея от затяжек, — уже пересекли границу. Это Алтай и есть.
Девушка погасшим взором обвела окрестности, сидя на рюкзаке; она отпила еще из бутылки.