Теперь его надо «отрабатывать», — наконец решил Борода, довольный, что за данную услугу Валету не придется платить.
Когда Золотому передали, что Седой желает с ним поговорить и ждет его в библиотеке, то тлевшая в нем меланхолия и бездумность моментально пропали. Мысли лихорадочно искали причину вызова его паханом, но не находили ответа, тогда как тревога от самого вызова нарастала. Свою сокровенную мысль: «Неужели по тому поводу? Как он об этом узнал?» — Золотой со страхом пытался отбросить, другие основания вызова его не волновали.
Заключенный, исполняющий обязанности библиотекаря, завел Золотого в подсобное помещение и, прикрыв за собой дверь, удалился.
У зарешеченного окна с журналом «Вокруг света» в руках сидел пахан колонии Седой.
Показав на стоящий рядом с ним свободный от книг стул, он буднично, не поздоровавшись, сказал:
— Присаживайся, Золотой. Случаем не знаешь, зачем ты мне понадобился?
— Такие ребусы не для моей головы, — стараясь казаться невозмутимым, ответил Золотой.
— Правильно делаешь, зачем по пустому ломать голову? Кому надо, скажут и спросят. Ответь мне, зачем к тебе приезжал следователь из прокуратуры и какой разговор состоялся между вами? Только не темни, — предупредил он угрожающе.
— Меня раньше бригадир спрашивал, я ему сказал, что следователь хотел мне подвесить еще одного мокряка.
— Ты мне тоже самое хочешь сказать? — улыбнувшись, спросил Седой.
— А чего мне темнить? Сказал то, что было, — стоял на своем Золотой.
— Теперь я сам убедился в том, что ты потерял пробу. Ты не Золотой, тебя будут, как глину, месить, — ехидно произнес угрозу Седой.
— Начинаешь наглеть, пахан, — вскакивая, взорвался Золотой, поняв окончательно, что его худшее предчувствие сбылось.
— Не спеши расставаться с девичеством, — цинично прошипел Седой, совершенно не реагируя на угрожающее движение Золотого. — Выслушай меня, у тебя еще не все потеряно, ты сможешь искупить вину, — обнадежил его Седой. — Я знаю, что ты колонулся следователю на уважаемых нами людей, но свои показания ты дал не для суда, а следователю для сведения. Так оно было или нет? — уверенный в своих сведениях, убежденно спросил Седой.
— Так! — со страхом был вынужден признать Золотой, считая, что отпираться бесполезно.
— Ты берешь свои слова назад? — довольный признанием Золотого, спросил Седой.
— Если простишь, беру, другой раз с моей стороны душевной слабости не будет, — подавленно заверил Золотой.
— Я бы тебя не простил, честно говорю, от души, но те, кого ты предал, просили меня, чтобы я тебя не обижал и чтобы разговор остался между нами.