В первый день, когда уже не праздник:
Ни блевотины, ни конфетти,
Тишина — не город, а заказник.
Видимо, сегодня поутру
Выпустили добрую машину,
Чтоб она сгребла всю мишуру
И отмыла каждую витрину.
Солнце светит. В тысячах зеркал
Дольний мир заснежен и размножен.
Ты кого-то в городе искал —
Значит, ты не очень безнадежен.
Если можешь вспомнить что-нибудь
Между Рождеством и Новым годом —
Ты не безнадежен, не забудь,
Ты еще проснешься с ледоходом.
Солнце понеслось во весь опор.
Что, уже действительно второе?
Как мы продержались до сих пор?
Мы с тобой последние герои.
Мы с тобою выиграли бой,
Мы с тобой не отдали ворота.
Жалко, я не знаю, что с тобой.
Вообще не знаю, где ты, кто ты.
* *
  *
Конечно, и дача не лишней
Была б; четверть часа ходьбы
От станции, сосны и вишни,
И водятся даже грибы.
Овражек, заросший бурьяном
(Но можно ходить босиком),
И супчик гороховый с пряным,
Холодным гвоздичным душком.
А дети и хор на концерте?
А столики по именам?
И прочие радости смерти —
Увы, недоступные нам.
* *
  *
Я гений.
Кто из нас не гений,
Хотя бы так, наедине
С самим собою, при луне,
Когда неведомых растений
Блуждают тени по стене —
Сквозь ветку проникает ветка —
И чай остыл; и спит соседка,
Ногою дрыгая во сне.
Вот час, когда я все могу —
Когда я все могу, бедняжка,
Но отчего дышать мне тяжко,
Как будто я во сне бегу?
* *
  *
На любой случайной пьянке
В каждом скверном городке,
На далеком полустанке,
На неведомой реке —
Есть всегда один, который
Меньше многих пьет вина.
Встанет он, зайдет за штору
И застынет у окна.
Если постоять немножко —
Эта тьма уже не тьма:
Серебристая дорожка,
Деревенские дома.
Терпеливо, терпеливо
Человек глядит во тьму.
День прошедший, миг счастливый
Больно вспоминать ему.
А зачем он вспоминает,
Если больно вспоминать?
Этого никто не знает.
Кто же может это знать.
* *
  *
Нестерпимый мой попутчик
В зябком поезде ночном,
На полу огромной кучей
Он лежит, забывшись сном.
Он лежит вонючей грудой,
Серой грудой без лица.
Каждый шаг его отсюда
Я-то вижу до конца.
Там, где желтый снег соленый
У собачьего пруда, —
Там он ляжет, безымённый,
Как река или звезда.
Ляжет он, раскинув руки,
На спину или живот,
Странные услышит звуки,
Удивится и умрет.
Он бы сам не звал судьбою
Свой случайный, смутный путь.
И когда над ним с трубою
Наклонится кто-нибудь,
То, свое услышав имя
В длинном перечне имен,
Головы он не поднимет,
Словно это не о нем.
Звезды вспыхнут и погаснут,
Солнце выгнется в дугу,
Будет он лежать, безгласный,
Безымённый, на снегу.
* *
  *
С. К.
Всякий брошенный дом достается природе: