Без исключения — никто. Начиная с Самого Христа, говорящего апостолам: “Идите и крестите все народы во имя Отца, Сына и Святого Духа”. Продолжая апостолами, от лица которых ап. Петр говорит Ему: “Ты — Христос, Сын Бога Живого” (Мф. 16: 16), — здесь, по всему совокупному смыслу Евангелий, апостолами исповедуется вера во Христа именно как в Бога, доказательств чему по новозаветному тексту и не счесть, возьмем хотя бы самое короткое и однозначное, в Послании ап. Павла Филиппийцам: “Он <...> не почитал хищением быть равным Богу” (Фил. 2: 6).
Так, от Христа к апостолам, от апостолов к епископам, от епископов к следующим епископам, первосвященникам, — непрерывная двухтысячелетняя преемственность, традиция, буквально с латинского “пере-дача”, а по-нашему Пре-дание, от одного к другому при возложении рук, — двухтысячелетняя цепь, “благодать на благодать”, где не пропущено ни одно звено, нет ни одного разрыва… и тем более такого разрыва, куда можно бы вставить Даниэля Штайна и его общину.
Потому что — по всей цепи, по каждому ее звену раздается одно и то же утверждение всего, отрицаемого Даниэлем: веруем во Отца и Сына и Святого Духа. Единомысленно исповедуем Троицу живоначальную и нераздельную. Веруем также в полноту божественной природы Иисуса Христа, Бога Логоса, Бога Сына, по человеческой Своей природе родившегося от Девы Марии… И не важно, что во времена первоначальной общины — и тут Даниэль прав — не было понятийно сформулировано развитое учение о Св. Троице и полноте двух природ в Иисусе Христе. Каждое время дает Церкви свои задачи. В Церкви времен общины Иакова не разрабатывали догматы, но ее члены утверждали своею кровьюту же, и никакую иную, истину,которая потом, как ее ни интерпретируй, утвеждалась в развернутом виде — ученым словом или опытом многодесятилетней полной аскезы. Эти самые, кого Даниэль называет (или обзывает) “греками”, включая сюда и латинян, и египетских пустынников, и сирийских мистиков, и прочих представителей “ойкумены” первого Рима и второго Рима — Византии, не оторвались от “простой и прямой” апостольской веры, как полагает наш герой, но раскрыли и объяснили ее так, чтобы любой христианин, если его спросить, мог внятно, сказуемо ответить, “како” он “верует”, — в Кого и на каком основании.
Но что мы все о “греках” да о “греках”? Им довольно воздали дани. Поговорим-ка о второй “составляющей” Даниэлевой мороки, о еврейской первоначальной вере во Христа, которую Штайн считает простой и бесхитростной. А это — еще большой вопрос.
Слова Самого Христа: “Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби” (Мф. 10: 16). Было ли христианство хоть когда-нибудь — только простым? Нет. Безусловно — нет. Начиная с Евангелий, нам приходится иметь дело с речами парадоксальными, часто, как кажется, противоречивыми, с притчами, смысл которых не очевиден, с высказываниями, по сей день задающими загадку, которую — не разгадать до конца, потому что это вообще не загадка, а — тайна.