— Да, этот брак действительно будет фарсом, насмешкой над здравым смыслом, — произнесла она с грустью в голосе.
О Боже, какой перед ней жестокий и страшный человек! Но она любит его вопреки всем законам логики, и, видимо, ей суждено любить его всегда.
— Что, твой брак с Карлом не был бы фарсом? — натянуто спросил он. — В браке со мной ты же получишь то, о чем так страстно мечтаешь…
Кэтрин громко рассмеялась.
— Ты имеешь в виду секс? — спросила она со злой иронией.
— А что, разве не так? Ты уже прекрасно угадываешь и отзываешься на мои желания. Похоже, ты постоянно об этом думаешь, крошка, — мягко произнес он.
Кэтрин затрясло от негодования.
— Я ненавижу тебя и хотела бы, чтобы ты сквозь землю провалился! — закричала она. — Четыре года! Я думала, что ты никогда не вернешься.
— И поэтому ты решила выйти замуж за Карла?
— А почему бы и нет, — усмехнулась она. Но с ужасом поняла, что и впрямь подсознательно отказывалась от всяких знакомств, ожидая его!
— Ты говоришь о сексе как будто это что-то грязное, нечистое. Я думаю, что для нас секс может быть прекрасен, — добавил он хриплым голосом, жадно взирая на нее. — Чего ты боишься, Кэт?
— Я же ношу фамилию Келвей, — напомнила она ему. Его голос, его удивительные бархатные интонации вновь возродили ее непреодолимую тягу к нему, тягу, полную горечи.
— Мне не нужно напоминать об этом, — резко отозвался он, пока, она облизывала пересохшие губы. — Почему ты такая грустная, Кэт? У тебя болит рука? — спросил он и коснулся указательным пальцем ее щеки, по которой катилась слеза.
— Нет, уже не болит, — уклончиво отозвалась она, молча проклиная свою неспособность ко лжи. Следующего непременного вопроса как-то необходимо избежать. Она ждала неизбежного, и ее мозг лихорадочно подыскивал подходящий ответ.
— Тогда отчего ты плачешь? — На этот раз палец последовал за слезинкой. Она попыталась отстраниться, но он не обратил внимания на ее протестующий жест.
— Свет слишком яркий. Режет глаза. Выключи его, — жалобно попросила она, указывая на лампу. Она уже трепетала от прикосновения его пальца. Только Бог знал, что он прочитал в ее лице, в ее глазах.
— Я не хочу, чтобы ты пряталась в темноте, Кэт. Не сегодня.
Что-то в его голосе — чувственная тоска, неприкрытое желание? — заставило ее открыть глаза и посмотреть на него. Его лицо, полное тоски, горячечный блеск глаз лишали ее последних сил к сопротивлению. У нее уже не было ни моральных сил, ни желания бороться с непреодолимой тягой, влекущей ее к этому мужчине. Главное, что он хотел ее сейчас, и она должна принять то, что он может ей предложить.