Крузя встал. Плюнул под ноги.
На балкон, в окно, в дверь лезли визжащие, орущие, хрипящие хари. Так, снаружи, рушился прямо на головы и спины горящий домина. Рушился огненными, полыхающими балками, стенами, обивками и обшивками, всей той дрянью, о которой Крузя не имел ни малейшего представления. Вой стоял там вселенский — безумолчный и страшный.
Ну что ж, они получают то, чего заслужили.
Он выломал дверь. Разбросал с десяток прущих на него скотов. И прямо из окна лестничной клетки выпрыгнул наружу, в загаженный, замусоренный двор.
Два наполненных кровью близкопосаженных глаза смотрели прямо на Ивана мутным звериным взглядом. Еще два недоверчиво и злобно щурились с висков, высматривали невесть что, то ли жертву, то ли опасность. Вместо носа поднималась и опадала при шумном дыхании толстая морщинистая перепонка. Но самое неприятное впечатление производил безвольный полуоткрытый рот с вислыми серыми губами и неровным рядом проглядывающих желтых зубов — это были даже не зубы, а зубища, такие могли быть только у животного… Впрочем, не человек же это! да, уже не человек!
Иван коснулся пальцами бронестекла — и оно тут же вздрогнуло от удара, ответного удара. Чудовищный трехметровый и четырехглазый монстр с такой силой саданул своей волосатой лапищей, что запросто мог бы сбить с копыт шестиногого исполинского зангезейского быка, не то что Ивана.
— Лучше их не дразнить, — тихо посоветовал служитель.
— Нервные?
Лысоватый и невзрачный старичок угодливо заулыбался, закивал торопливо, но не ответил, видно, и впрямь считая, что слово — серебро, а молчание — золото.
— Ну и чего там про него прописано? — поинтересовался Иван.
Служитель быстренько набрал код на своем ручном пуль-тике. И прямо на стекле ячейки вычернилось четкими буквами: «Коротеев Александр Артурович, 2420 года рождения, родственников не имеет, поступил в октябре 2468 года с диагнозом локальная парамнезия после возвращения из Дальнего Поиска…»
— Сволочи! — сорвался Иван. — И нашего брата не жалеют!
— Не жалели, — поправила его Светлана, — теперь все будет по-другому.
Она была бледной, кончики пальцев подрагивали. Но Светлана не отворачивалась, она пристально вглядывалась в обитателя каждой ячейки это жуткого подземного паноптикума… нет, не паноптикум! это совсем иное заведение, и недаром Иван выкроил полчаса, оставил все на Глеба Сизова, чтобы заглянуть в тайные лаборатории генетических фабрик, недаром! такого Светлана не видывала ни в Системе, ни в Осевом… там что, там призраки. А здесь звериная, невыносимая явь, кошмары наяву!