— Что-что… — Кеша не мог оторвать взгляда от гнусной рожи Седого, шрама на ней не было, успел сделать-таки пластическую операцию, шельмец! Вот это подарочек для всех! Кеша даже растерялся. Но руку протянутую пожал, предварительно бросив оружие, лежавшее на ладони, прямо в потертое креслице. — Молодец, генерал, даже не ожидал от тебя!
— Подполковник я по званию, — поправил его комполка.
— Ты со мною не спорь — сказано генерал, значит, генерал, завтра тебе бумага со штемпелем будет и погоны новые. А пока благодарность объявляю от лица командования и Комитета Национального Спасения!
— Служу Великой России! — новоявленный генерал вытянулся.
— Все мы ей служим, — машинально заметил Кеша. — А этого оставь, разберемся. Поиска не прекращать… тут уж извини, не до отдыха, покуда все не обыщем на боковую нельзя. Ну иди, генерал!
Пока шли разговоры, Хар, вцепившись зубами в поясной ремень задержанного, оттащил его в самый угол. Сел рядом и обнажил острые клыки. Была б его воля — перегрыз бы глотку беглецу, и дело с концом. Но у людей какая-то своя логика — странная и непонятная.
Кеша долго молча глядел на Креженя. Потом спросил в лоб:
— Ну и как же, стервец, ты от нас ушел в прошлый раз? Поделись опытом!
— Как в тот, так и в этот раз уйду! — нагло ответил Седой и заулыбался своей странной улыбкой.
Иннокентий Булыгин и оборотень Хар хорошо помнили, что посадили они Креженя в каменный мешок, из которого выход был один — в бункер, где таилась до поры до времени вся честная компания. А он сбежал. Значит, у него был переходник. Значит, он сбежит и теперь, коли не принять меры. Уже бы сбежал, да, видно, связанные руки мешают, видно, ждет, когда его одного оставят, чтобы изловчиться и…
— А ну, Харушка, разоблачи-ка этого стервеца!
Оборотень понял все как надо. Он вцепился зубищами в прокладку ворота, рванул раз, другой — комбинезон был крепким, не поддавался.
— А мы вот этим ножичком попробуем! — Кеша достал сигма-скальпель, тот самый, каким убили капитана, который был при Седом. Установил регулятор глубины надреза на полсантиметра, достаточно будет. Успокоил затрясшегося вдруг Креженя. — Не боись, пока что до конца резать не станем!
И полосанул крест накрест, чтоб жгутов не задеть, коими были руки скручены, полосанул по груди. Крежень взвыл. А Хар, вцепившись в лоскуты, в три приема содрал комбинезон, точнее, его остатки, содрал вместе со всем, что под ним было. И остался Говард Буковски в одних жгутах — волосатый, кривоногий с обвисшим животом, весь в шрамах — на лице-то свел, а на теле остались, пожалел себя, а может, просто времени не было.