Она!
Далекая звезда…
Невыносимая, невозможная, небывалая любовь!
Жизнь его и смерть.
Он сунул руку в карман, выхватил какие-то деньги, сунул книготорговцу. И ринулся бежать, прижимая к себе портрет.
А тот все смотрел ему вслед непонимающим, но отчего-то сострадающим взглядом.
* * *
Император Николай Павлович чаще говорил по-французски и по-немецки, чем по-русски, а все же родной язык свой любил и весьма хорошо знал русские пословицы и поговорки. В последнее время все чаще преследовала его одна и звучала она так: «Не по чину честь».
Ему нравился Максимилиан Лейхтенбергский. Юноша был редкостно красив – высокий, тонкий, с прекрасными карими глазами, изящными чертами и вьющимися волосами. Тонкие усики его были верхом совершенства и очаровательно облегали сочные, свежие губы. Одна беда – в своей франтоватой форме лейтенанта Баварского кавалерийского полка он сиял, как новенький грош, имел вид только что выпущенного поручика со свойственной только поручикам скороспелой щеголеватостью. И эта подделка под принца встанет рядом с Мэри? Рядом с его дочерью, любимой дочерью, первой красавицей России?! О, слов нет, рядом они будут смотреться великолепно, и у них будут очень красивые дети.
Вот-вот, именно об этом нужно думать. О красивых детях Мэри, о том дворце, который отец выстроит для нее, чтобы горечь от этого вынужденного брака сгладилась из ее памяти, чтобы она не чувствовала себя униженной, чтобы знала: отец сделал для нее все, что мог!
Чертова девка, ну что же она натворила! И винить ее нет сил, нет сил проклинать – она его дочь, а то, насколько он сам подвергнут разрушительной силе страсти, Николай Павлович прекрасно знал. Сколько раз такое бывало – он бежал из дворца ночью, измученный воздержанием, которое вынужден был соблюдать, чтобы не изувечить окончательно здоровье жены… сколько раз он утолял эту почти звериную похоть в объятиях случайных женщин! Точно так же, насколько он слышал, поступала некогда его бабушка Екатерина Великая. Брату Александру повезло – он был холоден как лед, только одна женщина могла разбудить его страсть – Мария Нарышкина, только она могла его утолить и утоляла. А что делать ему, наследнику безумий, которые когда-то обуревали Петра, его жену, их дочь Елизавету – и которыми, словно некоей странной болезнью, подхваченной ею на русском троне, заразилась Екатерина Вторая? А теперь и Мэри, бедняжка… Какова-то будет ее жизнь? Сумеет ли этот красивый мальчик дать ей то, чего она хочет получать от мужа? Сумеет ли он удержать ее?
Стой, стой, говорил он тут же сам себе, а что, если он откажется? Что, если это для Мэри окажется позорным от ворот поворот?