Он бросился к стене дворца, к дверце, которую издалека рассматривал столько раз, что мог найти ее с закрытыми глазами.
Конечно, она была заперта. Гриня с силой ударил ногой в замок, еще раз…
Россетти только ахнул за спиной.
Дверца распахнулась.
Перед глазами плавала мутноватая пелена, однако дым был не так уж силен в этой части здания.
– Бегом! Вперед! – подтолкнул Гриня замешкавшегося камергера, и они кинулись к лестнице.
На втором этаже начиналось преддверие ада. Они бежали анфиладами комнат, и Гриня старался не думать о том, что будет, если Россетти собьется с дороги.
Издали доносился треск – за стенами бушевал огонь.
Что-то загрохотало за спиной – Гриня обернулся и увидел, что обвалилась деревянная панель, и из образовавшегося отверстия рванулось пламя.
«Назад-то пройти сможем ли? – мелькнула мысль. – Эх, дай Господь Бог да милостивый авось…»
– Сюда! – крикнул Россетти, оборачиваясь, и вдруг шатнулся, упал, попытался подняться, упал снова…
– Что такое? – подскочил к нему Гриня.
– Нога… что-то с ногой… подвернул… не могу идти… О, какая боль!
Гриня приподнял его, Россетти обхватил его рукой, вместе они протащились несколько шагов.
– Ну, этак нас поджарит быстрей, чем мы войдем, – сказал Гриня. – Подождите меня здесь, я сбегаю. Скажите только, которая комната и что нужно взять.
– Через две комнаты зал, пройдете через него, потом дверь с красной штофной обивкой, – сказал Россетти. – Это комната Марии Николаевны. Найдите зеркало, при нем столик. Возьмите все, что на нем лежит. А потом… потом вы вернетесь за мной?
– Спятил? – грубо крикнул Гриня. – А как иначе?
Россетти опустил свои черные глаза. Лицо его было влажно, губы кривились от боли и страха, но больше он не проронил ни слова.
Гриня кинулся вперед. Дым теперь сочился отовсюду, полз из-под обивки стен; Гриня бежал полузажмурясь, выставив вперед одну руку, а другой прикрывая лицо, кашляя и лишь изредка размыкая веки.
«Надо скорей, а то как бы не задохнулся камергер-то!» – подумал тревожно и быстрей заработал ногами.
Все! Красная дверь! Вот сюда!
Влетел в комнату, кинулся было к окну, чтобы открыть его и глотнуть воздуха, да вовремя вспомнил слышанное в толпе: когда отворили окна в самом начале пожара, свежий воздух дал пищу огню и тот забушевал сильней.
Он хотел было оглядеть комнату, где жила царевна, однако предметы выступали из дымной пелены темными признаками. Можно было только угадать очертания большого шкафа, алькова, кровати, столика около нее.
Маша была здесь? Нет, царевна! Она лежала здесь, лежала…
Гриня двинулся было к кровати, словно в сбывшемся сне, но вдруг замер. Ему почудилось, будто где-то неподалеку взревело изголодавшееся чудовище. Да ведь это огонь идет… идет сюда!