Потом, когда станет императором, он сможет сам решать свою судьбу. А сейчас Николай не может позволить, чтобы об Александре говорили как о легкомысленном ловеласе…
Ну и женатый Барятинский меньше будет напоминать о том, как он некогда, будучи холостым, пленял сердца Мэри и Олли… конечно, дело забывчиво, а тело заплывчиво, как говорится, а все же говорится и так: на месте старого пожарища жди нового пожара!
Император пригласил во дворец мать Барятинского, княгиню Марью Федоровну, пока еще не для сватовства, но для приватной беседы. И попросил вызвать сына в Петербург под любым предлогом…
Строго говоря, Барятинский и сам собирался в столицу, к тому были веские причины. Неумеренная, беспорядочная жизнь в юности, последствия ранений начинали сказываться на его здоровье. У него начались приступы подагры – сперва легкие, потом все усиливающиеся, которые вызвали жестокие страдания, оказывали удручающее влияние на душевное состояние князя и вынудили его снова ходатайствовать об отпуске, который и был охотно разрешен ему. И тут он получил письмо от матери…
Кто его знает, может быть, если бы он приехал в Петербург и случайно увидел ребенка, и понял бы все сам… и сам захотел бы дать своему сыну свое имя… Но Мари сама себе напортила этим сватовством.
Жениться по государевой указке на бывшей любовнице великого князя?! Ну нет! Гордость Барятинского взыграла. Он и думать не мог больше о Мари! Видеть ее казалось ему сущей казнью. Однако ответить отказом на приглашение государя в столицу было невозможно.
И тогда он выбрал дипломатичный ход. Он двинулся в Петербург, но, достигнув Тулы, остановился там под видом обострившегося нездоровья.
Его ждали в столице со дня на день, однако все время своего отпуска Барятинский протянул в Туле, а лишь только официально отпуск завершился, как Барятинский послал об этом сообщение в Петербург вместе со своими сожалениями, – и спешно отправился в обратный путь, на Кавказ.
Вслед ему был отправлен фельдъегерь, однако князь не воротился, а отправил еще одно письмо, в котором указал на свою болезнь, усталость и необходимость пребывания в полку. Этим он отсрочил свой приезд в Петербург еще на год…
Барятинский вернулся на Кавказ – и начал думать, как жить дальше, прекрасно понимая, что Мари от него не отстанет. Сначала он даже не обратил внимания на то, как изменилось отношение к нему наместника Воронцова. А до того дошли вести, что царская семья была оскорблена откровенным пренебрежением Барятинского к приглашению в Петербург. О несостоявшемся сватовстве Воронцов не знал, конечно, об этом пока никто не знал, но он умел держать нос по ветру. Кроме того, ему стали известны отзывы Барятинского о его деятельности как наместника, а отзывы эти были, мягко говоря, неприятные…