— Валя, Валентина, что с тобой теперь? — продекламировал я, обращаясь к одной из прекрасных представительниц тусовки.
— А чего со мной? — спросила Валентина.
— Ты куда мужика своего дела?
В свободное от учебы время Валентина работала машинисткой в деканате, а ее муж, учащийся соседней группы, — в научно-исследовательском секторе. Весь кайф был в том, что НИС располагался в подвалах жилых домов по Моховой, и если Валентина вливалась в наши ряды со своим мужиком, владеющим ключами от служебных помещений, то дальнейшая пьянка проходила в уютном подвале со столами, стаканами и прочими удобствами.
— Он сегодня наказан, с дочкой оставлен, чтоб знал, почем фунт лиха.
— Ладно, пойдем на скамеечки, — махнула рукой вторая Люба, указывая на глухой и темный внутренний скверик с вековыми липами, — авось в темноте мимо рта не пронесем.
— Пошли, — согласились все.
Всегдашняя проблема центра — по-человечески даже выпить негде.
— Девчат, а вы знаете, что Сергунок имеет самое непосредственное отношение к бурежке? И молчал! Я его вчера по дороге в институт видел, бурит во всю — на Беговой, как заправский бурила.
— Сереж, ты чего это, жук такой, молчишь? Это правда?
— Неправда все это, меня всего лишь просили бурил проконтролировать, а сам я ни уха не рыла, чес-слово.
— Давай, давай, рассказывай. Зажилил курсовой по бурению, а мы все из-за твоей жадности только с третьего захода сдали, — иронично высказалась Ольга.
— Конечно, ты какие диаметры труб в своем проекте нарисовала? У тебя ж труба в трубу просто не влезет. Думать надо, чего куда влезать должно!
— А кстати, чего вы там на Беговой делаете? — перевел стрелку я.
— Карст! Ты метро Беговую видел?
— Каждый день езжу, я ж там работаю.
— Ну и как тебе станция?
— Да, плитка там сейчас массово вываливается. А ведь линию только что открыли. Цемент такой.
— Какой цемент? Станция провалилась, там повсеместно карстовые полости. Ты посмотри — какие там трещины по потолку и по колоннам.
— А что, во время изысканий их не нашли?
— Если бы! Тут в чем дело — натыкается бурснаряд на карстовую полость и проваливается на полтора-два метра, думаешь бурилы будут это дело в журнал записывать? Нет! Им невыгодно — за каждый метр бурежки по известнякам денежка нехилая падает, а если эти провалы в журнале отмечать — то за них никто не заплатит. Меня потому и прислали — просто стоять и смотреть — как трубы упадут, так фиксировать — когда и на сколько метров провал. А когда метро проектировали, около бурил никто не стоял, вот карст и профукали. Я вам сейчас еще одну историю про Беговую расскажу, там вообще с этой станцией такая непруха была… Когда туннель пробили почти до самой Беговой, встретился плывун. Ну плывун и плывун, первый раз что ли? Наши зафигачили туда горизонтальные скважины, трубы смонтировали, и хладагент… Результат нулевой — течет плывун, не замерзает. Еще комплект морозилок туда же. С тем же эффектом. Тогда решили сверху бурить и морозить, и вот тут одна из скважин наткнулась на трубу, хотя никаких коммуникаций на плане не было. А народ уже на взводе — план горит, премия летит, проходка нулевая. И работяги эту трубу разбурили. Как хлынет из скважины фонтан кипятка! Наши кто куда. Само собой, тут же нашлись хозяева трубы. Знаете, что оказалось? Не то отопление, не то горячее водоснабжение рядом стоящего завода «Знамя Труда». Завод секретный, потому и евойная труба секретная, на картах не обозначена! А то вот еще случай…