За разговорами компания подошла к скамейкам, девчата споро обеспечили уют.
— Погоди, не гони, сейчас примем дозу, а то народ уже заждался за разговорами.
Наступил торжественный момент — на скамеечке, стыдливо застеленной уже ненужными конспектами, выстроилась батарея бутылок «Токай», «Монастырская изба» и привычными слегка зачерствевшими бутербродами с сыром, что продавались в гастрономе по 10 копеек за штуку. Сергей откупоривал последнюю бутылку, проталкивая пробку внутрь, дамы приготовили дежурные пластмассовые стаканчики, как яркий луч электрического фонарика взорвал намечающуюся идиллию.
Милицейский патруль подкрался совершенно бесшумно.
— Так, граждане… Нарушаем? Распиваем в общественном месте? — раздался строгий голос из темноты. — Быстренько складывайте свои манатки и следуйте за мной!
В отделении дежурный долго уточнял имена, фамилии, перепроверял домашние адреса, поминутно перезванивая в Центральное Адресное Бюро, утомительно составлял протокол, но рано или поздно всему приходит конец. Резолюция была короткой: за нарушение общественного порядка, согласно административного кодекса, с ребят причитается — по десять рублей штрафу, с девчат — по пять. На вопрос сержанта к дежурному — что делать с конфискованными бутылками, равнодушно ответил:
— Пусть забирают, я не пью такую кислятину…
Время около двух часов ночи, в сумках откупоренные бутылки с вином. Куда идти и что делать? Покружив у закрытой станции метро, компания вновь отправилась в тот же скверик к родному институту, на ту же самую скамейку.
Дубль два — на конспектах разложены бутерброды, уже не столь радостные подруги готовят стаканы… И вновь луч милицейского фонарика…
— Что, опять вы?
— Но товарищ сержант, бутылки раскупорены, пробки внутрях…
— Ладно, ладно, продолжайте, у вас уже все уплочено… — и патруль зашагал в темноту зорко выслеживать беспорядки и нарушения, чтоб в скором будущем Москве можно было с честью присвоить высокое звание образцово-показательного города-героя.
— Долго же мы провозились, — сказал Петрович, дергая стартерный шнур подвесного мотора. С третьей попытки ему удалось завести видавшую виды двенадцатисильную «Москву» и перегруженная казанка, оторвавшись от берега, медленно поползла на стремнину реки.
— А начальника-то и не слышно, может они уже до места добрались?
— Не-е, по моим прикидкам до ключа еще верст десять, а ту стаю уток, что ты проморгал, они километрах в двух впереди стреляли. Не больше.
— Небось тоже шпонку срубили вот и чинятся. Вот переходик, третья шпонка летит.
Остров, внезапно появившийся после поворота, поставил Петровича в тупик. Вроде как шеф говорил, что на каком-то острове разобьем очередной лагерь, но на какой его стороне, и тот ли это остров — ни я, ни Петрович не знали. Я нехотя скинул с себя брезент, которым укрывался от речных брызг и начал всматриваться в прибрежные кусты.