Вот читаешь книжки про великих людей, сам таким был. Когда-то. Врут же все, гады! Добрый дедушка Ленин. Все повыметались, заходить боятся. В двенадцать, когда Зимний не взяли, такую истерику закатил — всех расстрелять грозился! Ну правильно, если Зимний не взять — мятежники мы, а он тут главный. Кирдык котенку. Было бы кем — давно бы арестовали и во дворе — в расход. А тут я — опять куда-то делся. Всех перережет!!! Страшно? Да у него и ножичек-то вот такусенький, так, закуску построгать. Сейчас, успокоим. Борщец великолепный и котлеты де воляй, только что с кухни в серебряных судках. Чудо, а не успокоительное! Но идти на совещание Петросовета, а потом вечером открывать съезд отказался и выходить к ним не будет, пока Зимний не возьмут. Ничего страшного, пройдет. К вечеру одеяла и подушки прибудут, забудем газеты, как ужасный сон. И Зимний возьмем, куда он денется. История…
Совещание начали с опозданием минут на двадцать, ждали-с. Я не пошел, остался с Ильичом — проявил солидарность. Троцкий увел у меня шинель, накинул на свой лапсердак и, в таком виде, отправился вершить историю. Быть ему генералом!
Оставшись наедине, приступил к уговорам, открыл глаза на ситуацию — так нас совсем от власти ототрут! Надо к людям выйти! И уговорил.
У дверей в зал, пропустив Ленина, послушал, как Троцкий говорит. Реакция у публики сумасшедшая — на каждое его слово с вывертом, лозунг, выкрик — зал просто взрывается. Ничего не понимаю в ораторском искусстве, на меня не действует. Я обдумываю услышанное, прежде чем проявить реакцию. Я свои слова обдумываю. А тут — взвейся-развейся! так победим!!! Но — как слушают! Надо у него учиться, а не фыркать и подхихикивать. Поганой метлой! Нет, как сказал! журналюга. Артист!!!
Пробрался к Бубнову — узнать новостишки, тот только головой покачал.
— Ничего. Керенский удрал, по слухам — на фронт за войсками. Защитники разбегаются, но как-то вяло, точнее будет сказать — расходятся. Правительство по-прежнему заседает в Зимнем. А этот — он кивнул в направлении Троцкого — только что объявил их несушествующими.
— Это как?
— А вот так! Не существуют и все.
Похоже, еще один не понимающий в ораторском искусстве. Слышит, что говорят.
А дальше — знаменитая ария в исполнении Ленина:
— Временное правительство низложено и т. д.
Знаю, знаю, сам писал. Без трындеца, вестимо. Потом догадаются.
Пару раз еще заходил в зал, наблюдая привычные уже дебаты, кляузы, взаимные обвинения. Главный вопрос все не решался. Меньшевики завидовали большевикам, к ним примкнули эсеры и Троцкий их регулярно клеймил. К одиннадцати, сразу после официального открытия съезда (сколько еще тянуть?!), было объявлено о подготовке штурма, большая часть спорщиков демонстративно покинула зал в знак протеста. Остающиеся ободряли их криками: