Плевать, разберусь. Другой вопрос — что я сделал для России?
Ни хрена.
Так то. Давай теперь, "коротко и ясно", что делать дальше. Только вот, заявлять, что больше такого не повторится, больше никаких рисковых споров, молчу и подлизываюсь, дожидаясь, пока власть перейдет ко мне по наследству — не надо. Во-первых — неправда, не промолчишь, уже проверено. Во-вторых — ни о каком наследстве более не может и речи идти. Путь предшественника ты повторить не смог. Не справился, провалил. Не может император подлизываться, не может офицер, пусть даже бывший, идти против понятий своей чести, против своей страны! Даже — если для дела надо. Да и откуда эта уверенность, что, добившись своего, я справился бы с делом? Вообще не представляю, с какой стороны к нему подойти. Опыта никакого. Та же кухарка.
Не знаю, что делать. Коротко и ясно.
И на историю становления Сталина в мире, где я родился, можно уже не оглядываться. Становление я завалил. В этом мире все пойдет по-другому, со Сталиным им не повезло. Меня прислали.
Хлопнула дверь. Савелий напрягся, быстро вывернулся из-под руки и настороженно уставился на вошедшего, готовый тут же метнуться с дивана под стол. Или еще куда-нибудь, куда инстинкт подскажет.
На пороге стоял Карл сын Марии-Дозет, латышский стрелок.
Латышские стрелки выполняют у нас роль преторианской гвардии Рима. Я им этот ярлык наклеил, но они считают, что Ильич, и страшно этим гордятся. При этом — выучили байку про Спартака и, по вечерам, проводят ликбез между своих, пересказывая друг другу его историю, растут политически, подковываются. Грохот их копыт постоянно доносится из коридоров Смольного, здесь отдельный отряд — сводная рота этих диких, но дисциплинированных родственников германцев, занят охраной правительства. В городе разместился Тукумский полк. Мы опираемся на их варяжские штыки в борьбе с местным населением и имеем гарантированный результат. Любой приказ выполняется с немецкой неукоснительностью, но без немецкой сентиментальности. Так свиней на фермах режут — только работа, ничего личного, пока это не касается их Родины. Само собой, Родины латышей. По настроению — проявляют инициативу, доводить не обязательно, именно — по настроению. Эта равнодушная преданность наемников перевела в разряд соратников второй руки многих из них. Землячество уже располагает своими авторитетными представителями во властных структурах. И у кабинета Ильича круглосуточно несут караул по двое демонстративно не понимающих по-русски, только глаза внимательно следят за очередным просителем. Кстати, сын Марии-Дозет — это все, у них, в просвещенных Европах, так… Бывает, пока. У большинства, все-таки, фамилии есть.