Ведь если подумать, на сэкономленные только на отказе от тяжелого крейсера шестьдесят девятого проекта деньги удалось закупить несколько тысяч высококлассных американских станков и несколько заводов! Спасибо за это Старику, конечно, поскольку из-за финского вопроса Штаты торговать с Советским Союзом более не хотели… Ничего, скоро захотят обратно, никуда не денутся.
Но все равно – проблемы перед страной огромные. Не сегодня-завтра Гитлер договорится с англичанами, и орды завоевателей хлынут на советскую землю.
Иллюзий вождь не питал, прекрасно понимая, что отсидеться в стороне не получится. Рано или поздно война придет и в СССР. И это его задача – сделать так, чтобы подобное случилось как можно позже. Нужно время. Но время стремительно утекало. Надо было сделать так много в столь маленький промежуток времени.
Танковый завод в Омске вскоре войдет в строй, и легкий Т-50 пойдет в войска в возрастающих количествах. Как и совершенно новый танк, превосходящий все, что есть у врагов.
Сложности были с самолетами. У Поликарповского прототипа серьезные проблемы с запуском в серию. Заслуженный И-17 хорош и пока еще адекватен требованиям времени, но модернизировать его до бесконечности – не выход. Нужна принципиально новая машина. Яковлев обещает сделать то, что нужно – но справится ли?… Тот еще вопрос. Пока что не подводил.
Как же некстати вся эта война. Страна готовится, еще немного, и армия сможет ее защитить. Надо лишь исправить выявленные в финской кампании недостатки.
Но с каким удовольствием он бы направил эти ресурсы на строительство мирной жизни! С какой бы радостью читал о росте выпуска легковых автомобилей, обуви, тракторов… А не о танках, истребителях и винтовках. Одна отрада – тяжелые грузовики. Их замечательно можно использовать в гражданских отраслях.
Но об этом думать надо будет уже после войны. Приоритеты вождь расставлять умел.
Только бы успеть…
– Даня, солнце мое, просыпайся. Сегодня у тебя важный день. Просыпайс-с-с-ся-я-я! – голос давно погибшей подруги неожиданно превратился в противный звон будильника.
Резким движением выключив стоявший на прикроватной тумбочке пыточный агрегат, Богдан несколько секунд еще пытался удержать исчезающий в пробивающихся сквозь тучи солнечных лучах сон, в котором он был так счастлив и в котором его любовь все еще жила.
Это чувство, чувство счастья и даже какой-то эйфории казалось таким реальным, что Драгомирову потребовалось неслабое волевое усилие, чтобы вернуться в действительность, разом навалившуюся серой обыденностью.