Старуха замолчала, задумчиво рассматривая Машу. И вдруг улыбнулась – ярко, озорно:
– А ведь хорошо, что ты приехала, девочка! Перезнакомишься сразу со всей родней. Иди-ка сюда, обниму тебя, душа-девица.
Олейникова заключила Машу в крепкие объятия. Потом отстранила, держа за плечи, пытливо заглянула в лицо:
– Устала? Вижу, что устала. Дорога до нас долгая, тяжелая. Ничего, скоро отдохнешь. Знаешь, как спится у меня! Забери свой скарб из машины да поставь ее вон туда, под навес. А потом приходи в избу, покажу тебе твою комнату.
Маша отогнала «мазду», вытащила из багажника спортивную сумку и остановилась, наблюдая за появлением гостей, только что подъехавших на сером «опеле».
Из машины вышли двое: очень полная женщина в сарафане и щуплый человечек в очках и детской панамке. Оба замерли перед избой Марфы Степановны, открыв рты. Из чего Маша сделала вывод, что не она одна оказалась неподготовленной к встрече с реальностью.
Это ее немного утешило.
– Господи, Лена! – ошеломленно сказал мужчина в панамке. – Ты это видишь?
Лена что-то ответила и нырнула в багажник почти целиком. Через пару секунд оттуда полетели пакеты, сумки, коробки в таком количестве, словно «опель» был безразмерным.
– Нет, ты посмотри, – настаивал мужчина. – Помнишь, что здесь было? Лена, это невероятно!
Маша негромко кашлянула, чтобы обозначить свое присутствие. Мужчина обернулся так резко, что панамка едва не свалилась с него.
– Ого! – удивился он. – Здрасьте. Вы кто?
Маша всегда представлялась по частям, как Джеймс Бонд. Знакомясь, говорила: «Меня зовут Маша. Маша Успенская». И замирала, ожидая реакции.
Если новый знакомый радостно восклицал: «О, как певицу Любовь Успенскую!», Маша мысленно причисляла его к духовно несостоявшимся людям. Если же понимающе кивал: «Ах, как писателя Эдуарда Успенского», то Маша понимала, что перед ней интеллигентный человек. Не в полном смысле интеллигентный, конечно… Но хотя бы не поклонник шансона.
«А в наши дни, – думала Маша, – все, кто не поклонники шансона, могут смело называться интеллигентными людьми».
И на этот раз она не изменила привычке.
– Маша. Маша Успенская, – отрекомендовалась она. – Я дальняя родственница Марфы Степановны. Внучка Зои.
– Гена, – извиняющимся тоном сказал мужчина и так осторожно взялся за протянутую руку Маши, как будто боялся обжечься. – Коровкин. Тоже дальний родственник. Вы, случайно, не родственница писателю Успенскому?
Маша сказала, что не родственница, и мысленно поставила напротив фамилии Коровкина галочку в графе «интеллигентный человек».
Из-за приоткрытого багажника высунулась женщина в сарафане.