– Отлично. – Голос Марфы сухой, деловитый. – Тогда давай подведем итоги.
Маша принялась потихоньку отползать назад, стараясь двигаться бесшумно. Ползти было неудобно, но подслушивать чужой разговор она не собиралась.
Сзади ее толкнули в шею, и Маша чуть не взвилась в воздух. Но это оказался всего лишь кот, вернувшийся вместе со своей истрепанной мышью. Он ходил вокруг Маши, тыкал ей под нос игрушку и требовал внимания.
– Кыш! – прошипела Маша, представив, что будет, если ее найдут в кустах и вытащат за шиворот, словно нашкодившего щенка. – Брысь!
– Мурррр, – удивился кот, не выпуская из зубов игрушки. «Как это – брысь? Хорошо играем…»
– Рано еще подводить итоги, – сердито сказал Матвей в комнате. Голос его раздался совсем близко, и Маша снова застыла. Нет, определенно, не время сейчас покидать укрытие.
– Объясни мне, зачем ты ее позвала? Вот уж кто был нужен нам в последнюю очередь, так это она!
О Еве говорят, поняла Маша. Она тоже недоумевала, чем руководствовалась Олейникова, когда решила включить вдову Марка Освальда в список претендентов на имущество. Что-то подсказывало Маше, что не личная симпатия была тому причиной.
– Я не могла ее не пригласить, – проворчала в ответ старуха. – Она позвонила не только мне, но и Кешке! Что оставалось делать, скажи на милость? Как после этого было отказать, когда Иннокентий наверняка разболтал бы всем о том, что из небытия возникла внучка Зои?
Маша широко раскрыла глаза. Что?! Так они говорят о ней?!
«Из небытия?»
– Разболтал бы, – нехотя признал Матвей. – Черт, как же она некстати! Я пытался спровадить ее, но вышло только хуже.
– А я и пытаться не стала, – с сожалением сказала Марфа. – Она, конечно, лишняя, но что поделаешь…
Горечь и обида, захлестнувшие Машу в первую секунду, сменились гневом. Она спихнула кота, успевшего угнездиться у нее на шее, и выпрямилась во весь рост.
Матвей Олейников издал невнятный звук и отшатнулся от окна.
– Что там такое? – изумленно спросила Марфа.
Маша продралась сквозь кусты и перелезла через низкий подоконник.
Комнатка, в которую она попала, оказалась библиотекой. Темные шкафы, беспорядочно забитые книгами, закрывали три стены. У четвертой стояли два кресла под торшером. Из одного из них навстречу Маше приподнялась Марфа Степановна. Смотрела она…
Испуганно. Да, именно испуганно.
Но Маше было ее ничуть не жаль.
– Я слышала ваш разговор, – ровным (даже слишком ровным) голосом сказала она, обращаясь к Олейниковой и игнорируя Матвея. – Наверное, вы действительно не могли меня не пригласить, хоть мне и не понятно почему. Но потом, Марфа Степановна, у вас был десяток подходящих случаев, чтобы попросить меня уехать. В какую бы форму вы ни облекли свою просьбу, это было бы менее оскорбительно, чем то, что я услышала сейчас.