– Только эта стена осталась на прежнем месте, – уточнила Марфа. – Не захотела я вырубать сирень и бузину, пожалела. Утеплили ее, но больше ничего переделывать не стали. Даже окно осталось там же, где и было. Как же иначе – здесь всю жизнь по весне цветут кусты!
– Марфа, давай о реконструкции потом… – попросил Матвей. – Тетушка отвела мне комнату, которая была чем-то вроде общей гостиной, хоть и не проходной. Там стояли диван, большой стол и несколько шкафов с книгами. В нее мог зайти кто угодно, но когда я ложился спать, то поворачивал вертушку на двери.
– Малюсенькая была комнатушка, – вздохнула Марфа Степановна. – Да все комнатки были крохотными. Как мы все тогда разместились – ума не приложу.
– Генка с женой ушли спать в палатку, – напомнил Матвей. – А Бориса ты, кажется, вообще уложила спать в какой-то подсобке, где была старая раскладушка. Помнится, он очень возмущался.
– Ну, так юбилей-то был у меня, а не у него, – усмехнулась старуха. – У кого день рождения, тому и комфортные условия.
– Это сейчас не имеет значения, – нетерпеливо сказал Матвей. – Тогда меня терзало только одно: почему Марк не оставил прощальную записку. Но, в конце концов, я пришел к выводу, что он принял решение уже на реке. Когда он шел туда, то еще не знал, вернется ли домой. А там твердо решил не возвращаться.
«А ведь он, наверное, проклинал себя за тот разговор, – поняла Маша, глядя на Матвея. – За то, что фактически прижал друга к стенке и вынудил его согласиться пойти к родителям девочки».
– Но дело в том, что я ошибался, – продолжал Олейников. – Предсмертная записка существовала.
Маше потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное.
– Как?! Где вы ее нашли?
Матвей посмотрел на Марфу Степановну. Старуха закрыла глаза ладонью и покачала головой:
– Дура я, дура… Нету мне оправдания.
– Перестань, – попросил Олейников. – Это была случайность, ты же знаешь.
– Что было случайностью?! – не выдержала Маша.
Марфа обреченно махнула рукой, показывая, что не в силах продолжать этот рассказ.
– Перед тем как уйти купаться, Марк зашел ко мне в комнату и положил на стол записку, – сказал Матвей. – Через некоторое время после его ухода в эту же комнату вошла тетушка. Уже смеркалось, она не стала включать свет. На столе лежал смятый лист – другого, видимо, у Марка не нашлось. Тетушка не разглядела, что на нем что-то написано. Она взяла его со стола, сочтя за мусор, машинально сложила в несколько раз и сунула в карман фартука.
– И что потом? – напряженно спросила Маша.
– А потом, по привычке использовать все, что может пригодиться, сунула его в первую попавшуюся книжку, которую читала. В качестве закладки. Тетя, что ты читала?