– Нет!
– Что нет, Галка? – даже слегка обиделся Бакенщик, уже почти всё успевший.
– Надо подушку подложить, – почему шепотом сказала она. – Так лучше. Быстрее доберутся.
Бакенщик не возражал. Хоть десять подушек, лишь бы быстрее добрались.
Он обнял жену, прижался к ней всем телом. Галина тихо застонала и теперь уже до самого конца не открывала глаз.
Потом тихо лежали вместе, по-прежнему обнявшись. Тело Галки все еще было нагим, но желания у Бакенщика теперь были совсем другими – чтобы все-таки то, что с такой любовью из него вышло, дошло до того, что с такой любовью этого ждало.
У Галки заблестели глаза.
– Может, получится? – спросила она.
– Будем надеяться, – тихо сказал Бакенщик.
Не получилось.
Следующая неделя у них была на Красном море, в Эйлате. А потом, еще через неделю, уже в Омске, где чуток задержались у старинных приятелей, проснувшись утром, вдруг поняла: нет, не беременная, чудес не бывает.
Все утро тихо проплакала. Потом рассказала мужу.
Такое ожиданное, но не свершившееся чудо больно ударило по ним. Захотелось домой, в белый стылый покой зимнего приречного хутора. Простились с хозяевами и пошли на вокзал.
Через несколько часов вышли на перрон их поселка. Оттуда – всего двадцать с небольшим километров, правда, без дороги. Но Река и зимой, и летом – дорога, либо для лодки, либо для саней. Осталось только договориться с одним из немногочисленных ныне хозяев лошадок.
Мороз после теплого вагона пощипывал изрядно. Зашли на секунду в здание вокзальчика, погреться. Чуть постояли – и снова на выход, в ту же дверь, что вошли.
Но что это?
На деревянной, занесенной снегом, скамье у входной двери – странный маленький сверток. Только что проходили мимо – его не было. Копошащийся сверток. И даже (когда Бакенщик к нему наклонился) слегка попискивающий.
Галка сразу все поняла. Схватила на руки. Прижала к груди. Глаза стали сумасшедшие – попробуй, отними!
Но Бакенщик, хоть и шокированный, умел держать себя в руках. Он огляделся по сторонам. Сейчас подскочит дурная мамашка, начнет искать малыша.
Нет, никого не было.
Бакенщик снова зашел в крошечное здание вокзала.
И там никого.
Уже понимая ненадобность этого, вышел через другую дверь на маленькую привокзальную площадь. Там вообще не было ни единой души – несколько сошедших пассажиров успели уехать или уйти.
– Здесь женщина три минуты назад не появлялась? – спросил у сонной буфетчицы.
– Здесь теперь до «горбунка» никто не появится, – незлобиво сказала она. «Горбунок» привозил по узкоколейке рабочих с леспромхозовских делянок.
Бакенщик не стал рассказывать ей про найденный сверток. «Значит, не удержал себя в руках», – отвлеченно подумал он о себе в третьем лице. И значит, эта глупость все-таки будет сделана.