Понемногу приходя в себя, она открыла глаза и услышала голос Кмиты:
— Ваше величество! О боже! Вам плохо?
— Нет, — пыталась она собраться с мыслями. — Нет, ничего.
— Что ушибли — руки, ноги? — спрашивал он, склоняясь над королевой.
— Ноги целы. И руки тоже.
— Слава богу, — сказал он. — Вы, должно быть, сильно испугались!
— О да, — призналась она. — Но ничего, ничего, теп!е! Прошу вас, помогите мне встать.
Его заботливые руки подняли ее вверх, словно перышко, и прислонили к стволу дерева. Минуту она стояла молча, потом, морщась, шепнула:
— Все-таки больно. Где Алифио? Моравец?
— Вышли наперерез медведю, да так его напугали, что он шарахнулся в сторону. Ваш паж бросился догонять лошадь.
— Все было не так, как хотелось, — прошептала она. — Вы должны были увидеть мой меткий выстрел, а стали свидетелем падения королевы…
Кмита, с тревогой глядя на побледневшее ее лицо, пробовал было пошутить:
— Кто так быстро встал, всегда стоять будет…
— Льстец… — вздохнула она. Закрыла глаза и снова открыла, прошептав: — Перед глазами все кружится, кружится…
Кмита подошел ближе, чтобы поддержать королеву.
— Государыня! Ради бога! Приказывайте!.. Что я могу сделать? Чем помочь?
Она покачала головой.
— Ничего… Это сейчас пройдет. Деревья уже стоят прямо. Проследуем к шатру. Нет-нет! На коня вашего я не сяду…
Королева медленно шла, опираясь на Кмиту. Шла молча, слышно было только ее частое хриплое дыхание…
Король, сидя перед шатром в кругу придворных, попивал подогретое пиво, когда внезапно услышал топот мчавшегося во весь опор коня, и Станьчик, выронив трещотку, соскочил с седла и пал ниц перед своим господином. Сигизмунд ждал от Станьчика какой-нибудь остроумной выходки, но на этот раз шут не притворялся, он был напуган.
— Бог ты мой! — воскликнул он. — Это не медведь вовсе, а сущий дьявол.
Король, добродушно глядя на своего любимца, все же пожурил его:
— Видно, ты и правда глупец — на охоту вышел с трещоткой.
Король ждал объяснений, шутливого ответа, но не того, что услышал. Взбешенный отповедью короля, Станьчик воскликнул:
— Я? Как бы не так. Глупее глупого тот, кто сначала запер медведя в клетке, а потом выпустил его, себе на беду.
Король нахмурил брови, в ту же минуту кто-то из челяди, осадив коня перед шатром, громко прокричал:
— Ее величество упали с лошади и сильно ушиблись. Следуют сюда в сопровождении маршала Кмиты.
Король вскочил на ноги.
— Боже мой! Да ведь она… Скорей ей навстречу! Захватите кресло! Послать человека в Неполомице за каретой! Мигом!
А когда после недолгого ожидания королеву внесли в шатер и она с помощью слуг села поудобнее, опершись о пеструю стену шатра, Сигизмунд, держа ее за руку, сказал с упреком: