— Государыня! Однако же его надобно подтвердить канцлерской печатью, — заметил Алифио.
— Король дал согласие. Это равнозначно подписи.
— Но это было несколько лет назад. Без подтверждения новой подписью королевская канцелярия…
— О боже! — вспыхнула Бона. — Это невыносимо. Снова надобно подтверждать, выяснять, просить! Говорить больше, чем хочется, ибо король безмолвствует. Всегда молчит и… медлит! Так долго обдумывает любое решение! — И уже тише добавила: — Я ехала сюда исполненная ожиданий и доверия… Я хотела быть королевой, великой и счастливой. Скажите мне вы, у которых на все есть ответ, какую ошибку я совершила? За что меня ненавидят?
— Тут нет обычая, чтобы женщины столь явно повелевали мужчинами, — немного подумав, высказал свое суждение канцлер.
— А тайно? — спросила она.
— Кто ведает? Госпожа, вы столкнулись с чуждым для нас миром, — отвечал Алифио. — И, быть может, чересчур поспешно попытались навязать этим, совсем по-иному мыслящим людям, правление, осуществляемое по италийскому образцу? Сильная власть, могущество династии. А им… Увы… Собственные интересы им ближе, нежели интересы Ягеллонов.
— Всем им?
— Возможно, не всем, — согласился Алифио. — Примас Лаский, Оссолинский… сумели собрать подле себя людей, поистине жаждущих перемен. Но разве их новые законы, их замыслы реформ Речи Посполитой придутся вашему величеству по нраву?
— Вы не знаете этого? Я тоже. Стало быть, я одна, совсем одна.
— Пока канцлерская печать королевы в моих руках… Пока я нахожусь столь близко к трону…
— Знаю. И верю вам, только вам. В вашу преданность… Он колебался, высказать ли ей всю правду, наконец промолвил:
— Если бы вы, ваше величество, — сказал он осторожно, — взвешивали каждый поступок немного дольше. Были иногда не так резки, нетерпеливы…
— Ох! — ответила Бона. — Тогда я не была бы собой! Я не могу не изменять» все, что считаю плохим. Я хочу действовать. Разминать бесформенную массу в руках до тех пор, пока не возникнет нечто, что кажется мне совершенным.
Алифио вздохнул.
— Для этого необходимо время… Создавать, лепить уже теперь, сразу. Я обращусь к королю. Нет, не только с этим. Скажу ему о приглашении в Виснич, а его подпись вы получите еще сегодня.
— А если…
— Он не может мне отказать. Он обещал, — отвечала Бона и вслед за тем обратилась к Паппакоде, который все время молчал.
— Синьор Паппакода! Я не доверяю стражам здешней сокровищницы. После возвращения из Виснича возьмем в Литву все ценное.
— Понимаю. Золото, необходимое для выкупа земель…
— Не только, — прервала королева. — Хрусталь, всю мебель черного дерева, вещицы из слоновой кости. Не забудьте о серебряной колыбели.