Ценителем красоты будущей королевы оказался Сигизмунд Старый. Он был рад, что присланное из Вены изображение не лгало. И хотя принцесса оказалась болезненной и бледной, она и в самом деле была так хороша и приятна, что король сразу же стал звать ее доченькой, отчего у Боны пятнами проступил на щеках румянец негодования. С таким же раздражением она приняла переданное ей на другой день маршалом Вольским известие, что в коронационном кортеже на пути в собор она не займет первого места. Поэтому, когда король вошел в зал, где она находилась с дочерьми и всем своим двором, она подошла к нему, промолвив вполголоса:
— Верно ли, ваше величество, что ваша невестка в коронационном шествии будет идти впереди меня? И в костеле также займет место передо мною, королевой Польши? Сигизмунд Старый обратился к Мацеёвскому.
— Ответьте, ваша милость, на вопрос ее величества. Канцлер низко поклонился, но его ответ не удовлетворил Бону.
— Таково право и придворный церемониал, — заявил он.
— Право? Оттолкнуть королеву на второе место? После молодухи?
— Изменить этого уже нельзя. Распоряжения отданы, — вмешался король.
Подойдя к нему совсем близко, она шепнула:
— Если бы вы пожелали…
Однако король оборвал ее резче обычного:
— Ни слова больше! Я бы выглядел смешным.
— Ни слова! — повторила она, стиснув зубы. — Молчать, всегда молчать…
Она отступила и вернулась к дочерям. В этот момент вошла Елизавета в белой коронационной мантии, с глубоким вырезом спереди. Сзади вырез закрывали длинные золотисто-рыжеватые волосы, роскошным покровом ниспадавшие до пояса. Она выглядела бледной и измученной, но отказать будущей жене Августа ни в обаянии, ни в робком желании всем понравиться и угодить нельзя было.
Бросив пугливый извиняющийся взгляд на своих будущих родственников, она подошла к королю, и он положил руки ей на плечи.
— Мы рады приветствовать вас, дорогая доченька, — произнес он. — Что-то вы очень бледны. Наверное, устали?
Весь двор ожидал ответа на латинском языке или даже на польском, однако Елизавета не задала себе труда научиться хотя бы нескольким фразам на языке, который с этого дня должен был стать для нее родным. Она ответила с улыбкой, но по-немецки:
Старый король ничего не сказал, вслушиваясь внимательно в молчание супруги и двора, но, поскольку тишина затянулась, произнес наконец:
— Тогда пойдем.
Во время коронационного шествия Сигизмунда Старого несли в лектике, вот уже год он почти не мог ходить. Елизавету вели к алтарю два принца: прусский Гогенцоллерн и лигницкий Пяст. Королевская чета расположилась сбоку, с левой стороны алтаря, два трона ожидали молодеженов на противоположной стороне. Брачный обряд и коронация напоминали Боне ее собственное бракосочетание четверть века тому назад, с той лишь разницей, что теперь избранницу ожидал во время коронационного обряда Август, разряженный, спокойный, но мрачный.