— Когда я впервые увидел вас на пороге дома, — сказал Август, — я сразу понял, что приехал в Литву лишь для того, чтобы увидеть именно эту прекрасную женщину. Барбару Радзивилл…
Она, склонив голову, отвечала:
— А я, как и надлежало верной подданной вашей, униженно и смиренно встречая столь высокого гостя, подумала…
— Что же вы подумали? Я весь внимание…
— Что, видно, для того меня в шестнадцать лет выдали за Гаштольда, чтобы я могла потом, в Геранонах, встретиться с вами.
Они умолкли и снова замерли в объятьях. И все не могли друг на друга наглядеться. Словно и не король был перед ней, а молодой мужчина, смуглолицый, с орлиным носом, изящный в каждом своем движении. Он восхищался белизной ее кожи, безупречным овалом лица, тонкой талией.
— Черное вам к лицу, — первым прервал он молчание. — Но это одежды вдовьи.
— Да.
— Вы обещали их снять. Еще вчера…
— Сегодня вечером…
— Сегодня вечером?.. — повторил он.
Она подошла ближе, обвила его шею руками. Целовала его лицо, касаясь лба, щек, губ, пока не вымолвила наконец долгожданных слов:
— Исполню обещание.
Если король, бывший любовником страстной дочери Италии Дианы ди Кордона и многих знатных краковянок — кое-какие имена уже ушли из его памяти, — муж, прославленный не только своей красотой, но и южным огнем в крови, темпераментом и особой изысканностью чувств, если он полагал, что сможет преподать хозяйке Герайонов урок в искусстве любви, то этой ночью он понял, что ошибся. Он должен был признать, что тело ее, созданное для любви, воистину ую1а сГатоге, прославленная многими музыкантами и поэтами…
Весь октябрь они не могли оторваться друг от друга, насытиться любовью, счастьем. Август не расспрашивал ее о прошлом, быть может, слишком хорошо зная его из рассказов литовских вельмож и тех, кто хвастался, что когда-то был к ней допущен. Быть может, он еще и не любил, а лишь желал ее, а быть может, и в любви превыше всего ценил радость слияния, того блаженства, когда из груди вырывается стон или крик? Она никогда не говорила ни об умершем муже, ни почему она так сведуща в любви. Оба были уверены в одном: им предназначено было встретиться, насладиться, насытиться друг другом…
В начале ноября оба брата Барбары, родной — Миколай Рыжий Радзивилл и двоюродный — Миколай Черный Радзивилл, неожиданно приехали в замок. Приехали с надеждой на наживу: кто знает, заберет ли Август с помощью Боны наследство полностью — все серебро, все ценности, платежные расписки, лошадей, а может, они сумеют что-то выторговать для сестры, перед тем как она покинет замок. Но, приехав, они не увидели ни траура, ни черных флагов на башнях, ни безутешной в своем горе вдовы. Барбара вышла к ним навстречу в светлых, почти прозрачных одеждах, вся светясь от восторга и ликования, под глазами у нее были синие круги. Они увидели не обиженную вдову, а счастливую любовницу.