— Если я говорю о Ланге, значит, не Бона, а супруга короля — Катерина. Думать надо, ваша милость. Без этого никак нельзя! Без этого и… Литвы лишиться можно.
— Дурак! — рассердился князь. — Литва как была, так и будет наша.
— А если Габсбурги фортель выкинут? За вашей спиной сговорятся с Грозным? Разве это не опасно? Вы, князь, уезжаете, я остаюсь. Тоже небезопасно. А что, если Ланг и со мной сговорится?
Колпак на мне уже есть. Шутовской, правда, однако на великокняжеский поменять его не составит труда.
— Ах, чтоб тебя! Ступай прочь, а то не поручусь… — замахнулся Радзивилл.
— Я тоже! Разве можно поручиться… скажем, за Фердинанда, если он что-то обещал. Нюху меня отменный, я чую, что какие-то обещания он давал. Но только не взял ли их обратно? Есть ли они?
Возьмем, к примеру, меня. Вот я есть… и меня уже нет. Нет меня! — Смеясь, шут направился к двери.
Сжав кулаки, канцлер с недоумением глядел ему вслед, а оглянувшись, понял, что Станьчика спугнули Ян Радзивилл и Фрич Моджевскии, спешившие на аудиенцию к королю. Ян приостановился и обратился к брату:
— Миколай…
— Знать тебя не желаю! Предатель!
— Мы идем к королю. Советую тебе — опомнись. Идем с нами.
— А вы-то зачем? Хотите, чтоб он и вас посадил на привязь?
— Хочу напомнить, что на земле существует не только Корона, но и Литва и что…
— Мне это, право, все равно! — оборвал его Черный. — И Рыжему тоже. А Ходкевич предпочитает умереть, нежели дожить до унии.
— Значит, нас ничто примирить не может?
— Ничто, только вероломство и предательство. Только они, они одни.
— Предательство? Помилуй, чье же? — не скрывая удивления, спросил Ян Радзивилл.
— На сей раз не твое! Твой ум еще не готов для таких игр. Он повернулся и ушел, а кравчий промолвил с изумлением:
— Никогда еще не видел его таким. Безумец! Обескураженные этой встречей, они направились в королевские покои.
— Бог с ним. Лишь бы король не гневался, — сказал Моджевский.
Но, хотя Август и не гневался, уговорить его не удалось.
— Только не сейчас, потом, — улыбаясь, повторял он. — Придет время, я объединю два государства, Литва станет частью могущественной монархии. Только не сейчас!
— А чего тянуть, ваше величество, коли все равно решение принято? — не унимался Фрич Моджевский.
— Я ведь сказал, — уже резче ответил король, — мне надо окрепнуть, утихомирить матушку, укротить или убедить противников. Есть и еще один довод: короля на литовский трон не выбирают, великокняжеский престол переходит по наследству. Мне легче будет объединить Литву с Польшей, когда в Вильне на престоле окажется мой сын, наследник и повелитель Великого княжества Литовского.