Молодые вошли в королевскую опочивальню, в ту, которая была когда-то спальней старой королевы.
И остановились, повернувшись друг к другу, — так когда-то в первую брачную ночь Август стоял напротив Елизаветы. Катерина сама сняла корону и встряхнула головой, однако распущенные, согласно обычаю, волосы не накрыли плотным покровом ее плечи, они были короткие и не такие густые, как у ее сестры. Однако король невольно, как и в ту ночь, чуть коснулся рыжеватых завитков, настороженно присматриваясь, как ответит на его ласку супруга. Она кокетливо усмехнулась, а когда он протянул ей кубок и они отпили из него, она, нарушив ритуал, первая подошла еще ближе и положила руки ему на плечи. Это было так неожиданно, так смело, что король отпрянул и спросил:
— Вы не боитесь меня?
— Нет, — с усмешкой отвечала Катерина.
— Совсем не боитесь?
— Нет…
— Ваша сестра… — начал он, но она не дала ему договорить.
— Я не похожа на нее. Ни в чем.
— Она была пуглива, — закончил Август.
— А я нет!
— Вы позволите?.. — в голосе Августа были и робость, и надежда.
Она пылко, чего он никак не мог ожидать, ответила:
— Я так ждала этого дня.
— Катерина, звезды к нам благосклонны. Ты веришь, что будешь счастлива?
— О, да! Разумеется! — воскликнула она, обняв его еще крепче и совсем не обращая внимания на то, что король не спросил ее, будет ли он тоже счастлив.
Но бывшая принцесса Мантуанская и впрямь ни в чем не походила на свою сестру, кроткую и пугливую Елизавету…
Прошло три месяца со времени свадьбы, весь двор только и говорил о том, что король весьма нежен со своей новой супругой и всячески избегает столь частых ранее бесед с Радзивиллом Черным. А тот был в полном недоумении. Как-никак, но ведь именно его король посылал в Вену, и никому другому, а именно ему Август обязан своим счастьем с Катериной Габсбург. Не объяснившись, обиженный канцлер решил уехать домой в Литву, сообщив о своем намерении только одному из своих приближенных. Этого было вполне достаточно, чтобы в скором времени в одном из покоев дворца перед ним предстал Станьчик.
— Вы уже попрощались с молодыми? Значит, опять в Литву? Надолго? — как всегда бесцеремонно расспрашивал он.
— Какое тебе дело! — взорвался Радзивилл.
— Собственно говоря, никакого. Я даже готов повсюду гонцов разослать, все легче было бы, а то от сплетен деваться некуда, даже в комнаты не войдешь, — придворные гудят как пчелы.
— И что же ты слышал?
— Доктор Ланг дурно отзьюается о вашей княжеской милости. А королева… и того хуже, даже повторять неловко.
— Королева Бона? — насупил брови Радзивилл.