— Ваш триумф?! — кричала она. — Ваш покорный вассал?! Низкий человек! Едва преклонил колени, а уже хватает за руку, кричит — дай! Сегодня — Мазовию, а завтра, кто знает, может, и Литву? Мое Пинское княжество?
— Помилуйте! — урезонивал ее король. — Это не он, а вы кричите на весь замок, вот уже полчаса.
— И буду кричать, пока не иссякнут силы! Довольно! Не позволю! Слышите? Не позволю!
Вильгельм, брат этого крестоносца, станет мужем польской княжны из рода Пястов? Не бывать этому! Он чужой, враг!
— Вы забываете, что оба они — сыновья родной моей сестры Зофьи.
— О! Тогда скажите? — спросила она гневно. — Регспё отдали дочь Ягеллонов за Гогенцоллерна?
Моя мать искала для меня достойных союзов, а польская королевна может довольствоваться бранденбургским курфюрстом? И вот — любуйтесь, получили родственничков: Альбрехта и Вильгельма. Готовы отхватить всю Мазовию, видите ли, это приданое их матери. Я кожей своей чувствую, что вы их должник. А может, нет? Рассчитались с сестрой сполна? Вам нечего сказать?
Король ответил неохотно, с трудом:
— Что ж?.. Скажу: у супруги моей весьма чувствительная кожа.
— Ага! Стало быть, я все-таки угадала! — торжествовала она. — Вы по сей день должник? И после этого хотите иметь влияние на прусского герцога?! Племянничек… Сыночек родной сестры. Да он, может быть, смеется над нами! Он, он… — Бона вдруг осеклась. — Ох, мне не по себе…
— Может быть, вы снова?.. — спросил король, понизив голос.
— Снова в тягости?.. Это вы хотите сказать? Санта Мадонна! Дел невпроворот, с землями разобраться надобно, с хозяйством, а я непрерывно… жду? Ничего подобного! Просто меня тошнит от марципанов.
Некоторое время король недоверчиво смотрел на супругу, потом вздохнул:
— Жаль! Герцог Альбрехт был бы весьма огорчен… Она прервала его снова:
— Узнав, что мы ждем еще одного наследника? Вы полагаете, он был бы огорчен? Разгневан? Кто знает? Быть может… — Она вдруг рассмеялась беззаботно и весело. — Подумайте только — весь день у него был бы испорчен! Воображаю, с какой миной он смотрел бы на то, как мне становится дурно, кружится голова…
Она вдруг пошатнулась и упала в объятья Сигизмунда.
— Вам в самом деле плохо, быть может, и впрямь?.. Вы?.. — спрашивал он озабоченно.
Бона выпрямилась, высвобождаясь из его объятий.
— Виной всему марципаны, — сказала она спокойно. — Это была репетиция. И очень успешная.
Не так ли? Любопытно, что скажет на это герцог? А вы? Почему молчите?
— Думаю о том, как вы догадались, что я должник Альбрехта?
— Ах, вот вы о чем?! Просто он мне показался слишком дерзким, наглым. Стала расспрашивать, и наконец нашелся человек, который мне объяснил…