— Значит, так бывает, когда проиграна первая битва? Дрожит рука… Я расплескала воду… И все?
Все? Можно жить дальше?
С этого дня она редко появлялась в окружении свиты и часами просиживала одна, читала стихи итальянских поэтов или же перелистывала труды Никколо Макиавелли. Она проиграла одну битву, но, как доносила Марина Паппакоде, готовилась к другой, к новой.
— Молится покровителю Бари? — спрашивал он.
— Да. Еще усерднее, чем прежде, но к нему ли обращены ее молитвы? Не знаю. И чего она просит, не знаю… Каждое утро спрашивает, прибыл ли гонец из Варшавы? Может, все думает о том, как ей добыть Мазовию для Августа? Надеется, что король уступит?
Но все оказалось совсем по-иному, нежели предполагала Марина: в один из дней королева позвала к себе обоих италийцев, подскарбия Карминьяно с Паппакодой, и велела отвести ее в подвалы замка.
Из поляков сопровождал ее один лишь маршал Вольский, но и он не услышал от нее никаких объяснений. Пополудни королева приказала разыскать в городе и привести в замок управителя соляных копей Бонера. И когда камердинер провозгласил:
— Краковский наместник господин Северин Бонер, — королева велела тотчас же позвать его.
В свободной одежде, скрывавшей ее фигуру, она все еще казалась прекрасной и охотно приняла похвалы, возданные красоте будущей матери, после чего сказала с улыбкой:
— Безотказный ш регшапепха. Как всегда! Всякий раз, когда я прошу о чем-то вас, королевского банкира, мне стыдно, что обещанная вам каштеляния до сих пор не в ваших руках.
— Мне, ваше величество, вполне довольно моего титула управителя соляных копей, — отвечал он с достоинством.
— Ах, знаю, знаю. У вас столько доходов, что вы можете давать взаймы. Что же… Не буду от вас скрывать. Сегодня я со всем тщанием осмотрела подвалы, в которых должна храниться королевская казна. Там очень надежные стены.
— Да, королевская сокровищница в полной безопасности, — пошутил он.
— О да! И стражников, которые даром едят наш хлеб, там довольно. Зачем их столько, если казна пуста? Все еще пуста.
— Все еще? — повторил он. — У вас, ваше величество, есть какая-то надежда?
— О Бю! Если бы у меня ее не было, я напрасно сидела бы на троне… Вроде тех стражников, что дремлют на своих скамьях. И как они… зевала бы от скуки. Но меня в Италии научили считать. И тут я тоже никому не собираюсь платить зря. Сорить деньгами.
— Я не слишком уверен в этом, — отвечал Бонер, поразмыслив. — Польша — не герцогство Бари.
— Ах, я вечно слышу одно и то же: оно мало и не так богато, как Речь Посполитая. Богата!
Богата! А чем она богата? Землями, которые мои предшественники на этом троне роздали вельможам? Или золотом, которое идет на то, чтобы содержать войско? Но для наемного войска нет дукатов, стало быть, и войска этого нет. Зато все больше дармоедов, охраняющих пустую казну. Но тут уж я добьюсь своего! По крайней мере моя казна не будет пустой. Я добьюсь у его величества согласия на выкуп королевских земель в Короне и в Великом княжестве Литовском.