Энди повернулся к Брюсу.
— Три дня. А почему вы спрашиваете? Это имеет какое-то значение?
— Конечно. Три дня — очень короткий срок.
— Короткий? Как вы можете такое говорить?! Три дня неизвестности — это вечность! Я места себе не нахожу, Хейли вся извелась, а вы… Короткий срок! Ничего себе…
Тут Брюс вновь не выдержал:
— Послушайте, Энн взрослый человек, у нее могут быть какие-то дела. Личная жизнь. Любовник, наконец! Почему вы вообще забили тревогу, не понимаю? Лично я пока не вижу никаких причин для беспокойства. К вашему сведению, из-за трех дней полиция не стала бы открывать дело… разве что речь шла бы об исчезновении ребенка.
Энди стиснул кулаки.
— Потому-то я и не стал обращаться в участок! Знаю, как там ведутся дела! Всего три дня… Личная жизнь… Любовник! Именно без этих разговоров мне и хотелось обойтись. — Сердито сопя, он умолк, но только на мгновение. — И потом, если бы Энн находилась в Нью-Йорке, Нелли ее из-под земли достала бы! А уж Джини, будь она сейчас здесь… — Умолкнув на полуслове, Энди лишь рукой махнул.
Брюс счел за благо не спрашивать, о ком тот упоминает, причем уже во второй раз за нынешнюю беседу. И так ясно, что речь идет о какой-то сотруднице, скорее всего, бывшей, которая вряд ли имеет к настоящей истории какое-то отношение.
— Как бы то ни было, Нелли не удалось найти Энн, значит, или эта мерзавка хорошо прячется, или ее давно и след простыл. Но она мне нужна! — В голосе Энди появились истерические нотки. — И мне, и Хейли, и… Словом, вы должны ее найти! Именно вы!
Ну да, разумеется, хмуро подумал Брюс. Зачем излагать свою проблему рядовому полицейскому инспектору, если сам глава департамента полиции для тебя — просто Родж!
Подавив тяжелый вздох, он спросил, нет ли у Энди фотографии пропавшей Энн. Тот молча направился к книжному шкафу. Спустя минуту вернулся с охапкой снимков, свалил на свой рабочий стол и принялся перебирать.
Приблизившись, Брюс увидел множество изображений девушек — в разнообразных нарядах, полуодетых, в одном белье и вообще без ничего. Чаще других попадалось фото темноволосой красавицы. Ее же снимок в элегантной серебристой рамке красовался на столе. И она же была во весь рост запечатлена на висящем на стене плакате, который Брюс заметил еще когда только переступил порог кабинета. Тогда он едва скользнул по изображению взглядом, но сейчас вдруг сообразил: вероятно, это и есть Хейли, на которой Энди собирается жениться.
Предоставив модельеру заниматься поисками, Брюс шагнул к стене. Но рассматривать принялся не фотографию будущей миссис Прейз, а другую, групповую, на которой можно было видеть самого Энди в окружении нескольких манекенщиц — каждая на голову выше его. Но он обнимал за плечи девушку, хоть и похожую на модель — изяществом, тонкими чертами лица, красивыми, ухоженными волосами приятного золотистого оттенка, — однако отличающуюся, так сказать, по сути. Ее лучезарная улыбка завораживала, карие глаза сияли, сама она словно источала тепло. Вдобавок средний рост являлся дополнительным свидетельством ее непричастности к показу моделей одежды. Чем дольше Брюс рассматривал фото, тем больше укреплялся в мысли, что если эта девушка, несмотря на всю свою элегантность, и имеет отношение к миру моды, то лишь косвенное.