— Оттого не видал, что мне нужды не было казаться, — отвечал дед. — Я-то тебя вот таким еще помню. Я Омутник здешний, хозяин этого омута… был хозяин, а теперь сам не ведаю, куда с горя податься…
— Кто обидел тебя? — спросил кузнец. Дед ответил:
— Да свой же брат, Омутник. Жил он у Железных Гор, пришлось, говорит, оттоль убираться, напросился в гости ко мне. А только он и сам, видать, дурного набрался: надумал совсем меня выселить… Поможешь мне, Кий-Молоточек? Али плохо я тебя всегда умывал?..
— Как не помочь, дедушка Омутник, — пообещал Кий. — Что делать, скажи!
— А вот что, — приободрился старик. — Приходи сюда ночью да молоток с собой не забудь. Увидишь, как побегут по омуту две волны одна за другой. Это я гостюшку погоню. Ты уж бей по первой волне, он как раз в ней и будет, а я во второй, не зашиби смотри!
— Дедушка, — сказал Кий. — У меня ведь помощник есть — сам Перун свет Сварожич! Слышишь, в кузнице ковадлом постукивает? Хочешь, с собой его позову, он твоему обидчику и без драки путь-то покажет…
— Что ты! Что ты!.. — замахал руками старик и с молодой прытью нырнул, потом наново высунулся: — Он — огненный Бог, страшусь я его! Один приходи, коли уж взялся помочь.
На том порешили. Ночью засел Кий с молоточком на берегу. Стал глядеть, как плывет над омутом Месяц, плывет высоко, куда выше прежнего, стыдится грязных пятен на серебристом лице, да и побаивается… совсем было засыпать начал кузнец, когда вдруг забурлило в омуте, закипело — и точно, побежали к берегу две волны, одна за другой, прямо на Кия. Обождал Кий, нацелился — да как хватил молотом по первой волне!
Что тут стало! Взвыл кто-то дурным голосом так, что долго еще гудело по лесу. И вроде бы выскочил из воды препротивный, обрюзглый голый старик, в тине весь, с длинной растрепанной бородой и рачьими глазами… убежал куда-то, шлепая перепончатыми лапами, а впрочем, в потемках-то много ли разглядишь.
Вышел старый Омутник на берег, начал благодарить Кия:
— А пуще всего за то спасибо тебе, кузнец, что помощничка сюда не привел…
Прямо по имени так ведь и не назвал — боялся.
А все-таки и Перуну в то лето, что он работал у Кия и не появлялся на небе, досталось раз явить свою силу.
Был у Кия сосед — брат троюродный, и у соседа баня. А в бане, как всегда водится — банный дух, Банник. И за что-то невзлюбил этот Банник соседову молодую жену. Уж она и веничек ему оставляла, и воду, и добрый пар — все равно: едва она за мытье, непременно плеснет на ногу кипятком, либо горячий камень расколет, так в нее и метнет. А один раз вовсе чуть не сгубил: ухватил — сила-то немереная, даром что ростом не вышел — да и начал затаскивать меж стеною и каменной печкой, жечь почем зря, кожу сдирать. Хорошо, на крики жены вовремя подоспел муж-крепыш, отстоял, вынес еле живую, насилу водой отпоил.